|
видно. То же и с мышлением. Вовсе не предполагалось преуменьшить успехи науки в его познании. Они впечатляют. Вместе с тем науке свойственно неистребимое стремление выдавать часть за целое. Нередко ей подражает педагогика, для которой, на наш взгляд, перспектива целого важнее, чем для любой другой науки. Вернемся к вопросу, а надо ли учить иррациональному, надо ли учить интуиции, абдукции? Уверены, что читатель не столь наивен, чтобы ожидать от авторов ответа на вопрос, как учить иррациональному. И тем не менее поставленный вопрос не следует считать праздным. Если мы, не умея научить полифоническому мышлению (вспомним данную Гёте характеристику мышления) во всем многообразии его видов и форм, сделаем главный упор на рациональных приемах, то не задавим ли мы зарождающиеся ростки его будущей целостности. Такая опасность тем реальнее, что классический идеал рациональности все чаще ставится философами под сомнение (Мамардашвили М. К., 1984), а к неклассическому идеалу каждый идет своим путем. На такой путь имеют право и учащиеся. Проходя по такому пути, человек вырабатывает собственный стиль — стиль поведения, стиль деятельности, стиль мышления. Последний может быть примитивным, когда человек говорит и мыслит штампами, а может быть глубоко индивидуальным, оригинальным, самобытным. Ведь в конце концов человек — это стиль. Как без стиля нет искусства, так без стиля нет и продуктивного, творческого мышления. Богатейшее разнообразие разновидностей мышления можно представить себе как неполную и весьма схематическую и приблизительную фиксацию его индивидуальных стилей. Посмотрим, как один большой художник характеризует стиль мышления другого большого художника и мыслителя. Вот что пишет Михаил Чехов об Андрее Белом: «Философ, ученый, поэт, математик, писатель и мистик уживались в нем, объединяясь в образе устремленного проницательно-страстного человека-мыслителя. <...> Мир Белого вас поражал также ритмами. Да и сам он был — ритм. <...> И мыслил он ритмами. Мысль, говорил он, живой организм. Она как растение: ветвится и ширится. <...> Геометрическая фигура была для него формой, гармонично звучащей. Звук превращался в фигуру и образ. Красота — в чувство. Движение — в мысль. <...> В готике он возносился, в барокко — круглился, жил в формах и красках растений, цветов, взрывался в вулканах, в грозах — гремел, бушевал и сверкал...» (1986. Т. 1. С. 195—197). Выражаясь возвышенно, М. Чехов дал замечательный смыслообраз мышления Андрея Белого, а выражаясь приземленным языком современной психологии, М. Чехов описал его когнитивный стиль. — 95 —
|