Психологические основы педагогики

Это тип того, как «образуются душевные интегралы в подсознательной жизнедеятельности человека» (там же. С. 125).

Сначала об интуиции как таковой. Ухтомский считал ее дологическим аппаратом. Под интуитивным аппаратом он понимал чуткость, наблюдательность, проницательность и включал в него совесть. Вместе с тем последнюю он рассматривал и как относительно автономный аппарат, включающий в себя интуицию. Возможно, отсюда и это замечательное сочетание «интуиция совести» и такое же — «душевные интегралы». Ухтомский не обольщался относительно совести и предупреждал, что «совесть, как и всякий другой показатель и отметчик реальности с ее законами, может быть более или менее надежным слугою, более или менее субъективной или объективной, более или менее здравой или заболевшей! Она ведь может быть совершенно спокойной, удовлетворенной и ни о каких бедах не предупреждающей, в то время как человек или целое общество давно охвачены преступлением! Это тогда, когда преступление стало привычным» (1996. С. 455). Удивительно узнаваемо. Видимо, для нас и про нас написано!

Обратим внимание на то, что Ухтомский, в отличие от Бергсона, говорит об интуиции как об органе, аппарате. Это же относится и к совести, которую он рассматривает как орган, «наиболее дальновидный рецептор на расстоянии». Его надо бы назвать совесть («со-весть»).

Итак, совесть — «таинственный, судящий голос внутри нас, собирающий в себе все источники ведения, все унаследованные впечатления от жизни рода, и предупреждающий особыми волнениями и эмоциями высшего порядка о должных последствиях того, что делается перед нами» (там же. С. 458; помечено: 1914 г.).

Таким образом, и интуиция, и совесть — это функциональные органы индивида, каждый из которых в строгом соответствии с учением Ухтомского представляет собой временное сочетание сил, т. е. энергийные образования. Интуиция совести есть переплетение, интеграл сил интуиции и совести. Это, конечно, гипотетическое

118

утверждение, но оно не противоречит духу учения Ухтомского. Это переплетение может быть названо и синергией; этим термином пользовался один из последователей А. А. Ухтомского — Н. А. Бернштейн. Не преуменьшая роли интуиции в механизме совести, заметим, что и мышление играет в ее формировании немалую роль, разумеется, когда человек дает себе труд подумать, что бывает далеко не всегда.

Знаменательно, что приведенное выше определение совести, данное Ухтомским, — это первая отчетливая артикуляция того, что он впоследствии назовет функциональным, а не морфологическим органом индивида (функциональным органом нервной системы). Весьма показательно, что он начинал развивать свою теорию со сложнейшего, как бы сверху: с психологии религиозного опыта, с совести (см.: Зинченко В. П., 2000а; 2000в). И тогда же он дал свое объяснение этому. Возражая против того, что эстетика и этика «прикладные отрасли знания», Ухтомский утверждал, что эстетика и этика — дисциплины практические и одновременно руководящие именно потому, что практические, и они дают реальный импульс самым теоретическим исканиям науки. В истории науки это не такой уж редкий случай. В. фон Гумбольдт начал с анализа внешней и внутренней формы художественных произведений Гёте, а потом пришел к идеям внутренней формы языка. Л. С. Выготский также шел в своих исканиях механизмов мышления и сознания от психологии искусства.