|
не сумела породить ноократию. Власть и разум несовместимы. Во-первых, разум эмоционально привлекателен, а «власть отвратительна, как руки брадобрея». Во-вторых, власти нужны простые, быстрые, стандартные решения. Она нечувствительна к лемам и смыслу. Она пользуется скорее плодами, а не трудами разума, да и то лишь от случая к случаю в качестве средства достижения своих сиюминутных целей. Но все же человеческие проблемы желательно решать не перетягиванием каната. Для этого человечество выработало другой механизм — механизм диалога, понимания, к которому оно, правда, не так уж часто прибегает. Да и языки разные. Общение между властью и интеллектуалами похоже на общение между представителями так называемого точного и гуманитарного знания. И то и другое нередко напоминают перестукивание в тюрьме без знания кода. Но договариваться все же придется, иначе ноосфера и техносфера окончательно разделятся на мир и антимир. И тогда будет совершенно неважно, кто мир, а кто антимир, кто будет виноват в гибели человечества — ноосфера или техносфера. Ведь нелепо обсуждать, какое из двух Я в человеке, первое или второе, решит свести счеты с жизнью. Все равно погибнут оба. Речь идет не о том, чтобы пугать человечество. Оно не из пугливых. Правда, неясно по причине ли безумной храбрости, феноменальной тупости или равнодушия к своей судьбе. А может быть, всего вместе? Уж сколько раз твердили миру, что движение, активизм, прогресс представляют собой ценности не только не абсолютные, но и часто весьма сомнительные. Приведем еще одно размышление относительно «целесообразности движения», имеющее прямое отношение к целесообразности и смыслу научно-технического прогресса: «Но раз уж мы начнем руководствоваться принципом целесообразности, то дозволительно спросить: целесообразность с чьей точки зрения? Если «с точки зрения ноги», то с нее достаточно, если она хорошо сгибается и разгибается. Но если «с точки зрения головы», и стало быть, всего организма, то целесообразность будет в том, чтобы ноги не занесли, куда не следует» (Ухтомский А. А., 1978. С. 102). Приглушить бездумный прогрессистский жар может лишь повышение интереса человека к самому себе, к миру, к жизни. Все это не так уж плохо было задумано, чтобы непрерывно реформировать, переделывать, усовершенствовать. Реформаторский зуд выше всего там, где отсутствуют устоявшиеся формы, а бесконечные реформы препятствуют их становлению. Техносфере и ноосфере недостает одного — признания реальности духосферы. Напомним библейскую последовательность творения: «Дух. Жизнь. Разум». Когда мы лишаемся духа или забываем о нем (теряем присутствие духа), то искажается знание, техника порождает глобальные проблемы современности. Их предвидел еще А. Бергсон, писавший, что небывалое по масштабам воздействие на природу приводит к разрастанию человеческого тела сверх всякой меры. Этому телу недостает такой же большой души (см.: Реале Д. и Антисери Д., 1997. С. 500—501). Такие же беспокоящие человечество проблемы порождают идеология, религия, точнее, религиозный фанатизм... На глобальные проблемы возможен и другой взгляд: «Нет проблем, беспокоящих человечество, — существуют только проблемы, беспокоящие каждого в отдельности. И дай Бог, чтобы мы беспокоились такими проблемами, потому что общим состоянием человечества является как раз отсутствие такого беспокойства» (Мамардашвили М. К., 1995. С. 17). — 260 —
|