|
Судзуки считает, что те некоторые остатки буддизма, о которых пока еще идет речь, должны использоваться только как способ, чтобы добраться до «истоков», а там надо отбросить всё, и древние традиции и современные, и приникнуть к бессознательному, к инстинктивной жизни, лишенной умственного расчета и оценки, где не мы живем, а Дао (о котором Судзуки говорит как о космическом бессознательном) живет и действует через наше посредство. Это «высшее достижение» Судзуки определяет как «художник жизни» — «не все мы может сделаться учеными, да никто от всех этого не ждет. Но все мы можем сделаться художниками от природы, конечно не специализированными — живописцами, скульпторами, музыкантами, поэтами и т.п., но «художниками жизни». Для этого человек должен превратиться в марионетку, которой управляет рука бессознательного» (Судзуки Д., 19993, с.489). На этом этапе от буддизма уже ничего по существу не осталось. Имя Будды используется как приманка для несведущих. Под маркой буддизма продается нечто иное, манипулятивная система, представляющая форму без содержания, оправдания, регресса. Заметим, что на раннем этапе буддизма психотехника (йога) представляла из себя единственное оружие человека, стремящегося к просветлению; в конце пути — это только форма, удобное орудие в руках мошенников типа С.Асахара. В качестве завершения параграфа автор вспоминает классическую метафору из «Катха-упаншиды VI.1», где в аллегорической форме повествуется о «вечном дереве» истины, корни которого укоренены в небо, а ствол, спускаясь к Земле, делится на ветви, ветви — на еще более мелкие с листиками и цветочками, обращенными прямо к земле (эмпирическому сознанию). Это дерево — чистое Брахмо, — чистая истина, и в нем покоятся все миры. Если эмпирическое сознание, привлеченное ближайшими «листиками» предпримет восхождение, то через некоторое время будет обнаружено, что ствол и корни едины и за «многообразием религиозного опыта» (У.Джеймс) лежит его сущностное единообразие, выражающееся в многообразии исторических форм его описания и выражения. Н.Пезешкиан (1983) пишет: «Каждая религия дает человеку столько, сколько он может понять в соответствии со своим развитием. Учения древних религий, несмотря на их противоречия с познанием нашего времени, не являются ошибочными». В своей «высшей», чистой форме религия проявляется в лице своего главного героя, а в дальнейшем, по мере приближения «к земле», к интересам «простых людей» демонстрирует все более упрощенные формы, ориентированные на привлечение все более широких масс последователей. Иногда при этом происходит отказ не только от «философских сложностей», но и от важнейших, сущностных моментов, то есть во имя популярности свою самость теряет религия, а потеряв свою самость она оказывается не в состоянии выполнить свое предназначение. — 126 —
|