Лишенные родительского попечительства. Хрестоматия

После пяти лет риск отклонений уменьшается еще больше, хотя не может быть сомнений в том, что большая часть детей от пяти и до семи-восьми лет неспособна удовлетворительным об­разом приспособиться к разлуке, особенно если она внезапна.

152

Яркая картина бедствия шестилетнего мальчика, на три года «за­ключенного» в больницу, была нарисована уже взрослым пациен­том. Он говорил, что «отчаянная тоска по дому и страдания пер­вых недель привели к безразличию и скуке в последующие месяцы». Он описал свою страстную привязанность к сестре-хозяй­ке, которая компенсировала потерю дома. Но вернувшись, он почувствовал себя не в своей тарелке, пришельцем. «В конце концов, эта скука вновь увела меня из дома... но второй матери уже не встретилось на моем пути, да я уже и не был способен создавать прочные узы... мои реакции были преувеличены, часто ничем не обусловлены, я стал чрезвычайно угрюм и подавлен... я также стал и агрессивен». После этого самоописания, уже впо­следствии поняв самого себя, он пишет: «Я еще агрессивен... Аг­рессия, к сожалению, принимает форму необычайной нетерпимо­сти к людям, по отношению к которым я сам был неправ, и угро­жает, следовательно, моей связи с детством». Возможно, что наи­худшим последствием депривации является трудность лишенных матери детей самим стать хорошими родителями.

Подтверждением этой картины является ряд ценных клиниче­ских случаев — несколько десятков детей, у которых невротиче­ские симптомы или развились, или усугубились разлучением с матерью; большинство переносило разлуку в больнице. Половине детей при расставании с матерью было не более трех лет, ос­тальным не более восьми. Многие из второй группы могли ясно описать свои переживания. Обычно они беспокоились, что не вер­нутся домой, что их за капризы куда-нибудь ушлют. Так, маль­чик семи с половиной лет, три раза побывавший в больнице, ска­зал о своем возвращении домой через три с половиной года: «Я думал, что никогда не попаду домой, поскольку мне было толь­ко шесть лет. Сестра говорила, что меня собираются выкинуть, что я никогда не вернусь домой снова». Другой ребенок, девочка без малого семи лет, отправляемая с лихорадкой в трехлетнем возрасте в больницу, воскликнула: «Не посылайте меня, я буду хорошей девочкой!» Возвратясь домой, она была очень спокойна и большую часть времени сидела в углу. Хотя она никогда не го­ворила о своих переживаниях, она играла в детально разработан­ные «больничные» игры со своими куклами, в которых наказани­ем за капризность была высылка в больницу.