|
В этом месте следует сделать пояснение. Основанием для размышлений Г. Г. Шпета часто является "почва" речевой действительности. Именно вокруг речи строится большинство его положений и примеров. В его текстах почти полностью отсутствуют примеры из других областей, имеющих эмпирическим материалом иные модальности. Соответственно отсутствуют и рассуждения о визуальном или музыкальном мышлении. Даже понятие "образ" предполагает литературный художественный образ, и ни в коей мере не образ зрительный. Поэтому нет оснований для распространения смысла сказанного им на эти области человеческого разума. Мы не можем также сделать вывод о том, что отрицая бессловесную мысль, Шпет отрицает и безобразную мысль, также, как нет оснований для утверждения, что говоря о речевом мышлении, он имеет в виду и мышление визуальное. Порождение слова и процесс его понимания предполагает некоторый набор различных аспектов. Перечислим вслед за Шпетом некоторые из них. Услышав слово, мы отличаем его: 1) как голос человека; 2) как голос конкретного человека; 3) как знак особого состояния человека; 4) как признак принадлежности человека к определенному социуму; 5) как часть определенного языка; 6) улавливая смысл слова; 7) различая культурную форму слова; 8) определяя отношение человека к произносимому им. Если аспекты 1, 2, 3 воспринимаемого слова — естественные, природные и человек в них еще не выступает в качестве члена социума и в этом смысле еще не выступает как человек, то аспекты 4 — 8 — социальные, культурные. И "...мы воспринимаем слово как явление не только природы, но также как факт и "вещь" мира культурно-социального" [14, с. 384]. Функциональное богатство слова, процессов его порождения и понимания позволяет Г. Г. Шпету возвести его на вершину психической жизни человека. "Слова — не свивальники мысли, — считает он, — а ее плоть. Мысль рождается в слове и вместе с ним. Даже и этого мало — мысль зачинается в слове. От того-то и нет мертворожденных мыслей, а только мертвые слова; нет пустых мыслей, а только — пустые слова; нет позорных мыслей, а только позорные слова; нет потрясающих мир мыслей, а только — слова" [14, с. 397]. Философ выделяет три формы слова: внешнюю, чистую и внутреннюю. Как процесс понимания слова, так и его произнесение разворачивается между этими формами. Между ними происходит "...как бы задержка движения мысли, иногда приятная, иногда затрудняющая продвижение (задержка понимания), но такая, на которую нельзя не обратить внимание" [14, с. 403]. По сути речевое мышление и есть, по Шпету, функционирование слова на указанных трех уровнях: его внешней, внутренней и чистой формах. Наличием различных форм слова, т. е. одного и того же, Г. Г. Шпет объясняет возникновение такого тонкого соответствия логических и онтологических свойств, что делает его критерием логической истинности высказывания. По сути дела Г. Г. Шпет, развивая представления Гумбольдта о внутренней форме слова, начал анализировать ее динамику. Дело не только в соответствии внешней и внутренней форм, но и в том, что многообразные внутренние формы слова не только развиваются, но саморазвиваются. Возможна не только обратимость внешней и внутренней форм, но также произвольные или спонтанные превращения внутренней формы в нечто иное. Другими словами, внутренние формы обладают порождающими возможностями, они способны к созданию новообразований в сфере языка и мысли. Таким образом, Г. Г. Шпет не только внешне анализирует события, но и предлагает конкретный механизм понимания и порождения мысли и речи. Это направление получило затем развитие, в том числе и у Л. С. Выготского. — 64 —
|