|
И. П. Павлов в отличие от своих последователей понимал разницу между психологией и физиологией высшей нервной деятельности и не смешивал их. Экспансия физиологических взглядов продолжалась в большей степени из-за слабости того, что осталось после изгнания представителей нравственной философии. Конечно, не все так печально. У российской психологии всегда было кем гордиться. Однако, основная драма, окрашенная в трагические тона, как нам кажется, заключена в судьбе той психологической традиции, которая не смогла в полной мере развиться из нравственной философии начала века. Да и сама эта философия не являет собой непротиворечивой системы, в том числе и из-за социальных катаклизмов начала века. Тем не менее попытка придать психологии более содержательный вид известна. Г. И. Челпанов и Г. Г. Шпет предприняли попытку построить новую психологию, использовав богатый этнографический материал. По мнению М. Г. Ярошевского, Шпет считал, "что обращение от индивидуального сознания к коллективному позволит найти компромисс между Гуссерлем и Марксом" [6, с. 485]. Однако, движение в этом направлении оказалось половинчатым. Для Шпета коллективность почти совсем не находила выражения в социальных действиях и ограничивалась лишь "коллективными переживаниями". Проба не удалась, но путь был показан. Социум, коллективность, культура — вот ключевые слова, которые при умелом использовании могли привести к успеху. А ведь в других исследованиях Г. Г. Шпет работал и с понятиями символ, знак, значение. Ему оставалось совсем немного до верного шага. Но сделать его Шпет не успел. Рефлексология устояла и продолжала набирать силу. Требуемый шаг осуществил Л. С. Выготский. В первом же своем крупном выступлении на II Всероссийском съезде по психоневрологии в 1924 году он нанес чувствительный удар по павловской рефлексологии. Выготский указал на существеннейший ее недостаток — нестыковку между лабораторным экспериментом на собаках и переносом его результатов на человека. Конечно, в них есть нечто общее, и пока речь идет об этом общем, можно абстрагироваться от сложных психических процессов. "Но это, — не без юмора подчеркнул Выготский, — временное явление: когда двадцатилетний опыт рефлексологии станет тридцатилетним, положение дел переменится" [7, с. 56]. Как справедливо отметил М. Г. Ярошевский: "Перед взором большинства психологов, искавших марксистское решение своей науки, единственной альтернативой субъективному методу представлялся объективно-рефлексологический. Выготскому ЕГО НАУЧНОЕ ПРОШЛОЕ (выделение наше — В. З., Е. М.) уготовило еще одну альтернативу. Взамен диады "сознание — поведение", вокруг которой вращалась — 43 —
|