Процесс индивидуации
Именно из такого понимания личности следует, что уважительная установка, о которой мы говорили выше, направляет нашу работу в качестве аналитиков с анализируемыми. Мы считаем все возникающее у клиента — в сновидениях ли, поведении или даже симптомах — усилиями данной уникальной личности на пути к самоосуществлению. Как основу и фундамент этого процесса Юнг предположил существование Самости, то есть единого целого, в котором сознательное эго выступает только в качестве одной из существенных частей. Остальные заключены в бессознательном, беспредельном и недоступном определению, которое становится «известным» всевозможными способами — в сновидениях, предчувствиях, поведении, даже в случайностях и синхронистических событиях. Поскольку личность в целом ищет путей к самоосуществлению и сознанию, можно предположить — и зачастую подтвердить это на опыте — что Самость служит главным регулятором и покровителем психологической целостности. Например, очевидно, что когда работают со сновидениями, то они регулярно находят способ создать равновесие, поддержку и коррекцию в определенных сознательных установках сновидца. Эта неотъемлемая «компенсаторная» функция обеспечивается Самостью и доказывает роль Самости как центральной направляющей силы в продолжающемся побуждении осуществлять потенциал индивидуальности.
Что же тогда представляет собой эта целостность, на которую направлена психологическая работа? Это наиболее полное осознание всего того, во что вовлечена чья-либо личность, и оно достигается путем постоянной, искренней и требовательной самодисциплины, которую Юнг называет процессом индивидуации. Мы подразумеваем, что с тех пор, как что-либо бессознательное внутри нас впервые встречается нам в проекции, этот процесс обращает проекцию и ассимилирует ее содержание в то сознательное существо, которому оно принадлежит, — в нас самих. Он включает в себя все возрастающее принятие нами нашей собственной подлинной природы.
«Принятие» является подходящим словом, поскольку здесь используются оба его значения: «признание» и «включение». То, что мы признаем на пути индивидуации, это в первую очередь и главным образом та нежелательная часть нашей природы, которую Юнг называет Тенью. Она произведена из всех тех личностных наклонностей, мотивов и характеристик, которые мы устранили из сознания, намеренно или нет. Она, конечно, обычно проецируется на других людей; но если мы смотрим и слушаем искренне, то мы также узнаем о ней, и таким образом о самих себе, из наших сновидений, из самонаблюдения и (последнее не значит малозначащее) из реакций других людей.
Принятие Тени является sine qua поп (лат. — необходимое условие) индивидуации. Оно формирует ту безопасную единственную основу, на которой возможна аналитическая работа, поскольку Тень служит основанием реальности и противовесом иллюзии и инфляции. Это особенно верно в случае юнгианского анализа, так как природа образов, с которыми требуется встретиться пациенту, является мощной и принуждающей. Действительно, Юнг рассматривал инфляцию — т. е. неосознаваемую «идентификацию» с образами сновидений и других бессознательных продуктов индивида — как неизбежное следствие исходного опасения Эго перед реальностью Самости. Периодически противоположности могут встречаться. Несмотря на то, что Эго обладает достаточной силой, чтобы сохранять собственную идентичность и удержаться перед лицом переживания Самости, а не просто перейти во владение Самости. Юнг относился к данному феномену как «обладанию», поскольку эго, так сказать, подвергается вторжению архетипической фигуры, такой как Самость.
Хотя Юнг и относит работу с Тенью к первому этапу в процессе индивидуации, для меня ясно, что познание Тени должно присутствовать постоянно на протяжении всей жизни человека. Не только потому, что делать это — означает помогать установлению стабильности и даже психического здоровья. Если работа продолжается, вытесненные или отрицаемые элементы Тени стремятся все больше и больше проявляться при свете дня — ибо это вдохновляется укрепляющейся сознательной установкой на принятие и искренность. Кроме того, психика нуждается в целостности: ведь бессознательное постоянно стремится быть принятым и ассимилированным сознательной жизнью. Аксиома «Истина желает стать явной» нигде не приложима столь ярко, как в жизни психики.
Именно на основе здоровых взаимоотношений между эго и Тенью можно погружаться в любые «глубины» психики без опасений. Если в обычном переживании Тень встречается в виде персонажей того же пола, что и сознательная личность, то на ином психическом уровне существует архетип другого пола, обозначенный Юнгом как анима (в мужчине) и анимус (в женщине). Эти «внутренние» фигуры мыслятся как живущие самостоятельно и имеющие отдельную собственную личность, производную частично от архетипа фемининности или маскулинности, и частично от жизненного опыта мужчины и женщины соответственно, связанных с матерью и отцом. Они обитают в бессознательных глубинах как компенсация установки сознания и способ восполнения такого одностороннего опыта, принадлежит ли он мужчине или женщине. Естественно, анима и анимус встречаются в форме проекций. Их архетипическая природа придает им нуминозное и судьбоносное качество, которое объясняет непреодолимую и подавляющую силу влюбленности. Например, мужчина, влюбляющийся с первого взгляда, может воспринимать реальную женщину как своего рода богиню и приписывать ей сверхчеловеческую власть, положительную или отрицательную. Сознательное понимание этой внутренней силы частично может проявляться в то же время как открытие собственного образа противоположного пола. Юнг описывает случай мужчины, находившегося в эмоциональном конфликте со своей женой, который неожиданно обратился внутрь и спросил «себя»: «Почему ты вмешиваешься в мои отношения?» К своему удивлению, он получил ответ. Женский голос внутри него начал рассказывать ему о нем самом и своей потребности во взаимоотношениях.
Очень часто это появляется в «активном воображении», как Юнг назвал метод переживания человеком собственного бессознательного в состоянии бодрствования. Индивидуум постепенно понижает свой порог сознания, часто с помощью концентрации на сцене из недавнего сновидения, до тех пор, пока бессознательное не станет спонтанно продуцировать фантазии (которые могут иметь или не иметь отношения к рассматрива¬емому сновидению). В отличие от грез (day-dreaming), которые часто направляются сознательным исполнением желания, активное воображение характеризуется своей автономной природой. Контакт с анимой в активном воображении — или, в случае женщины, с анимусом — является отличительным при¬знаком юнгианской терапии, с ее акцентом на обращение проекций и максимально полное принятие ответственности за свою психическую жизнь.
Эти внутренние личности не только часто проецируются на «других» (реальных или воображаемых), но они также могут «овладевать» сознательной индивидуальностью, особенно в моменты стресса. Мужчина, «находящийся во власти» своей анимы, может стать, так сказать, «демонической женщиной», то есть унылым, хмурым и иррациональным. Сходным образом женщина, страдающая под гнетом анимуса, может реагировать и вести себя как «демонический мужчина», то есть она может стать авторитарной, упрямой и сверхлогичной. Видимо, для Юнга было само собой разумеющимся, что в конфликтных взаимоотношениях отрицательную аниму мужчины запускает первичное включение отрицательного анимуса женщины. С моей точки зрения — это серьезное искажение проблемы, несмотря на то, что Юнг и был первопроходцем в ее толковании. Как нам известно из исследований пассивной агрессивности, в такой форме анима мужчины — пассивная, хмурая, замкнутая — столь же эффективна и может служить первопричиной конфликта подобно анимусу женщины, со всей присущей ему хитростью и маскировкой. Заявлять, что мужчина — «жертва» женского анимуса — это само по себе пассивно-агрессивный выпад. Так это ощущается женщиной и потому служит топливом для конфликта между ними. В подобных случаях, возможно, приведет к конструктивному результату упомянутая выше процедура, при которой мужчина обращается к своей аутентичной аниме (точно также женщина может обратиться к своему аутентичному анимусу).
Юнг рассматривал эти жизненно важные фигуры, анимус и аниму, как проводников в бессознательном мире. Поэтому согла¬сие с ними является решающим моментом. Анима может выглядеть заколдованной, обманчивой и неудовлетворенной. Однако она ведет мужчину к жизни в самом подлинном смысле — к эмоциональной и страстной жизни, к духовному самооткрытию. И, в конечном итоге, к переживанию Самости, которое и есть «смысл», помимо всей кажущейся «бессмыслицы» ее нередко проявляющейся в капризах природы. Но здесь, как и всюду в работе индивидуации, ключ содержится в установлении сознательных отношений с внутрипсихической жизнью — не просто быть в ее власти, но понимать и признавать ее такой, как она есть, и отдавать ей должное. И снова мы должны руководствоваться требованием уважения к тем силам, которые работают в нас. Юнг любил говорить, что «мы не хозяева в собственном доме»: сознательное эго не ответственно за жизнь человека. И пока оно считает себя хозяином, оно, на самом деле, находится во власти непризнанного им бессознательного, обладающего архетипической мощью.
Поддерживаемый чисто внешний образ Я является «маской», известной как персона, — личностью, которую, умышленно или нет, человек представляет окружающему миру. Эта внешняя картина может быть, и часто бывает, значительно отличающейся от внутренней реальности личности с его или ее тайными чувствами, установками и противоречиями. Персона является естественным и необходимым средством приспособления и жизни в мире людей, но если представляемый ею образ сильно отличается от внутренней личности, то возника- ет фундаментальная нестабильность — как, например, у мужчины, который играет «маскулинную» роль на работе, а в своих интимных отношениях попадает под власть анимы. Юнг отмечает, что, на самом деле, персона и анима часто находятся в компенсаторных отношениях друг с другом, как бы порождая психологическое равновесие противоположностей и под¬тверждая тот принцип, что психика ищет «целостности» лю¬бой ценой. Однако следует добавить, что подлинная целостность достигается не какой-либо психической структурой, проявляющейся бессознательно, но главным образом (как мы показали) только в контексте становления сознательными тех конфликтующих частей, которые составляют психику.
— 51 —
|