|
Иначе говоря, Павловым был создан язык – посредник, позволивший сомкнуть два огромных царства – биологическую жизнь организма и его психическую жизнь. Говоря о человеке как системе, Павлов бесстрашно использовал ту же метафору, которая была в ходу во времена триумфа механики. «Человек, – писал он, полемизируя со своими критиками из числа психологов, – есть, конечно, система (грубее говоря – машина),.. но система в горизонте нашего современного научного видения единственная по высочайшему саморегулированию». Единственность человека как системы усматривалась в том, что саморегуляцию его поведения обеспечивают две сигнальные системы. Причем обе имеют психологические корреляты в виде чувственных и умственных образов той среды, с которой (говоря павловским языком) «уравновешивается» организм. Тем самым укорененная в гомеостазе идея сохранения постоянства внутренней среды переносилась на взаимоотношения организма со средой внешней, стало быть, поскольку речь шла о человеке, и со средой социальной. Средствами же удержания постоянства системы «организм (человек) – среда» служили особые, неведомые физической природе агенты, а именно сигналы, притом непременно психологически «нагруженные». Образ машины использовался издавна (по меньшей мере со времен Декарта, а до него испанским врачом XVI века Перейра, считавшим животных простыми машинами) как символ автоматизма работы системы. Однако до Сеченова с этим символом нераздельно сопрягалось представление об особом агенте, извне приводящем машину в действие. Сеченов, говоря о «машинности мозга», перешел к принципу саморегуляции. Этой же линии следовал Павлов. Слово «машина» означало для них не декартов автомат, подобный помпе, перекачивающей жидкость, не энергетическую «машину», на которую ориентировался Фрейд, а устройство, оснащенное сигналами. Поскольку же сигналы различают свойства среды, в которой работает это устройство, передают информацию о них, меняющую стратегию поведения системы, то именно здесь созревали идеи, которые привели к созданию информационных машин. Однако не новаторский павловский системный стиль мышления оказался в центре внимания не подготовленного к его восприятию научного сообщества, а модельный опыт по выработке условного слюно-отделительного рефлекса у изолированного животного. Это дало повод инкриминировать Павлову элементаризм (отказ от изучения целостного поведения), редукционизм (сведение психики к условному рефлексу), механицизм (забвение специфики биологической организации). Между тем разработанная Павловым модель позволила надежно верифицировать в эксперименте его теоретические представления о системной организации при обретаемых живыми существами новых, непредуготовленных наличными нервными ресурсами ответов на меняющиеся условия его жизни. — 214 —
|