|
В <Тотеме и табу>, заявке психоанализа на роль исторической психологии, Фрейд выбирает позицию между психологией народов В. Вундта и аналитической психологией своего отколовшегося ученика К. Юнга. Ассоциа-низм первого - объяснительный, номотетический, второй же склоняется к художественно-интуитивному, иди-ографическому методу. Фрейд же соединяет <экономику> либидо и анализ индивидуальных случаев. Тем самым он открывает путь не только теории, но и практике исторического исследования. Фрейдизм - доктрина, соединяющая в себе клиническое учение о неврозах и толкование символов, близкое к герменевтике. <Во фрейдизме безусловно совмещаются сциентизм и романтизм> [Ricoeur, 1970, р. 337]. Правда, у Фрейда все-таки нет однозначного ответа на вопрос, изучает ли психоаналитик последствия реального <первоначального бытия> или вымыслы о нем. Поэтому сторонники глубинного исследования прошлого разделились на тех, кто ищет в индивидуальных случаях историческую правду, и тех, кто рассматривает их как подобие художественного творчества. К. первым принадлежат большинство психоисториков. Историческая психология как наука ПРИНЦИПЫ И ЦЕЛИ ПСИХОИСТОРИИ. Фрейд открыл язык бессознательного, на котором основаны не только сновидения, вымыслы, смысловые ассоциации, но и предположительно вся символическая культура. Поэтому психоанализ претендует на роль универсальной поэтики цивилизации. Тем не менее современная психоистория предпочитает брать учение Фрейда более ограниченно, как теорию человека в обществе. Отдавая должное культурологическим опытам Фрейда, современные психоисторики склонны отмечать в них погрешности против фактов и отсутствие документальной базы. В то же время навыки психоаналитика, улавливающего глубинные мотивы человеческого поведения, признаются ценными и соответствующими характеру работы историка. По мнению теоретиков психоисторического направления, глубинное функционирование психики лежит вне логики развития социальных макромасс и составляет автономный слой человеческой истории. В то же время бессознательный опыт индивида нуждается для своего закрепления в символизации и социальных институтах. Поэтому культурно-исторические последствия индивидуального опыта вне большой истории могут разрабатываться средствами документально-биографического анализа. <Психологически обоснованная теория истории должна требовать объяснительных понятий, достаточно широких, чтобы связать частные индивидуальные действия и коллективные события, которые мы называем историей. Дисциплина <психоистория> (ветвь психологии и истории) рассматривает как свою задачу обоснование таких понятий> [Lifton, Olson, 1974, р. 94]. — 86 —
|