|
12,5 |
||||
|
Австро-Венгрия |
15,36 |
73,92 |
1,8 |
9,0 |
|
Турция |
13,82 |
55,26 |
3,7 |
14,8 |
|
Болгария |
8,51 |
36,36 |
1,9 |
8,0 |
Вот какие массы лучших, качественных мужчин были выведены из воспроизводства в ходе Первой мировой войны в основных странах-участницах. Мы подчёркиваем: воспроизводство потеряло именно качественных мужчин, прежде всего здоровых физически и психически, в наибольшей мере удовлетворяющих требованиям среды и чувствующих себя в ней более или менее комфортно. Больных и немощных, как известно, в армию берут лишь в самой критической ситуации. Какие же мужчины остались дома, с семьёй тогда, когда гремела Первая мировая, какие остаются вне армии всегда, независимо от времени и места военного конфликта? Те, которых мы назвали некачественными, дискомфортными, ущербными. И, будучи мужчинами, они, насколько позволяют военные условия, не впадая, разумеется, при этом в раж интенсификации, продолжают заниматься половой деятельностью. Результатом которой, компенсирующим их “плохость”, является относительное увеличение рождений мальчиков, является знаменитый феномен военных лет. Война создаёт в тылу повышенную концентрацию не лучших мужчин и этой — некачественной — совокупности отдаёт на время дело воспроизводства.
Во всех странах, без единого исключения, где война изымает “годных к строевой” мужчин, половая пропорция усилиями оставшихся “негодных” поднимается на несколько процентов. Живя рядом, ведя одинаковый образ жизни, представитель здоровой, качественной части популяции существует в нормальных условиях и не тяготится средой, представитель некачественной части — объективно пребывает в не совсем нормальных или в ненормальных условиях и испытывает то или иное болезненное давление среды. В этих отличающихся по качеству частях популяции ротация различна. В здоровой, комфортной части она слабее, в некачественной, дискомфортной — сильнее. В качественной части популяции относительно больше рождается девочек, в некачественной — мальчиков.
Если бы на войну брали мужчин больных, хилых, слабых, немощных, нам пришлось бы объяснять феномен избыточного рождения “военных девочек”. В этом гипотетическом случае вторичная половая пропорция неминуемо поползла бы вниз, и тем круче, чем б?льшие массы дискомфортных мужчин выбывали бы из воспроизводства.
Интересно было бы узнать, какую половую пропорцию дают фронтовики: вступившие в половую связь с фронтовичками или с женщинами из местного населения, приехавшие домой на побывку, наконец, вернувшиеся целыми и невредимыми после окончания войны? Мы уверены, что “фронтовых” мальчиков относительно меньше, чем “тыловых”, а девочек, соответственно, — больше. Жаль, что нет такой статистики.