|
Теоретически, ещё одним фактором повышения половой пропорции может быть ухудшение питания в военные годы. В принципе, как нам известно, любые негативные изменения условий существования влекут за собой рост вторичной половой пропорции. Однако в голодные годы в условиях мира не зарегистрировано сопоставимого с военным изменения соотношения между родившимися мальчиками и девочками. Так что дело не в питании. И этот фактор, даже вместе с омоложением браков и отдыхом женщин от беременности, далеко не дотягивает до того, чтобы претендовать на роль искомой нами причины скачка вторичной половой пропорции в военные годы. Традиционные версии, а мы сейчас указали именно на них, не объясняют военного феномена. Надо искать другие пути. Сравнительно недавно была сформулирована новая гипотеза. Группа исследователей предположила, что военное смещение половой пропорции может быть обусловлено “тотальными эмоциональными сдвигами в обществе, хроническим состоянием неуверенности и страха, которое можно обозначить как состояние тревоги” [См.: Каледин В. И., Кудрявцева Н. Н., Бакштановская И. В. Состояние тревоги как возможная причина нарушения соотношения полов в потомстве («феномена военных лет») // Доклады АН. 1993. Т. 329. № 1. С. 100–101.]. Что ж, объяснение не лишено здравого смысла. Однако, забегая немного вперёд, заметим, что и оно, как и приведённые нами ранее, также не распечатывает тайну военного феномена. Но в “тревожной гипотезе” есть один очень ценный для нас конструктивный элемент. Учёные, о которых идёт речь, показали, что у животных стресс значительно повышает вторичную половую пропорцию. Однако, как нам представляется, стрессовая нагрузка в их эксперименте намного превышала предполагаемый исследователями эмоциональный негатив военной поры. Военная тревожность мужчин, если она вообще существует, не настолько сильна, чтобы ощутимо сдвигать половое соотношение. Если бы было иначе, если бы стрессовая причина военного феномена была основной, вторичная половая пропорция падала бы ровно через девять месяцев после окончания войны. Но этого не происходит. Пропорция между рождающимися мальчиками и девочками держится на аномально высоком уровне иногда даже спустя годы после завершения войны, когда “состояния тревоги” уже нет и в помине. Какая тревога одолевала французов в 1920 году, москвичей — в 1922—24, ленинградцев — в 1945? Наоборот, это были скорее годы послевоенного эмоционального облегчения. А применительно к жителям Ленинграда можно даже говорить о воодушевлении и подъёме, наступившем, кстати, задолго до победы, сразу же после снятия блокады. Да и вообще, перманентный военный стресс представляется нам достаточно проблематичным. Потрясение, связанное с началом войны, быстро переходит в военные будни, суровые, напряжённые, но не являющиеся чем-то экстраординарным. Если же война справедлива и ведётся уверенным в своей победе народом, её эмоциональный фон скорее даже положителен, чем отрицателен. А в эксперименте, который был положен в основу “тревожной гипотезы”, самцы, дававшие повышенную вторичную половую пропорцию, были побиты, затравлены своими же собратьями-агрессорами, им некуда было отступать. Это — настоящая эмоциональная катастрофа. — 81 —
|