Конфликт и творчество в зеркале психологии

Логические доводы бессильны, поскольку всякое чувство го­раздо легче вытесняется другим чувством, чем опровергается ра­циональными доводами. Такая невосприимчивость связана с тем, что вера искажает отражение мира и делает человека глухим к голосу рассудка. Поэтому и говорят, что вера формируется не доводами, а чувствами. Она не опровергается рациональными доводами и потому, что поддерживается авторитетом социальных норм. Уменьшается или уничтожается вера тоже не доводами, а переключением — путем создания новой и более сильной эмо­циональной доминанты. Думать о выборе между верой и логикой бесполезно, поскольку сама логика в значительной мере (по крайней мере в своих основаниях) есть вопрос веры. Религиоз­ное познание происходит в иной форме. Оно отлично от позна­ния, доступного интеллекту. Оно дает глубинное восприятие мира путем непосредственного постижения его смысла. И открывает этот смысл не средствами рассудка, а благодаря озарению, дос­тупному лишь тому, кто способен освободиться от абстракций рассудка и подготовиться к постижению смысла мира и соб­ственного существования. Да и какая нужда у человека верующе­го, чувствующего себя в единении с Богом, в его рациональном познании? Сознание сопричастности своего существа с боже­ственной сущностью дает ему такую уверенность, по сравнению с которой логическая достоверность остается всегда чем-то блед­ным, холодным и почти безразличным [84, с.318].

Даниил Андреев в «Розе Мира» так описал пережитый им экстаз: «Тихо дыша, откинувшись навзничь на охапку сена, я слышал, как Нерусса струится не позади, в нескольких шагах за мною, но как бы сквозь мою собственную душу. Это было первым необычайным. Торжественно и бесшумно в по­ток, струившийся сквозь меня, влилось все, что было на земле, и все, что могло быть на небе. В блаженстве, едва пе­реносимом для человеческого сердца, я чувствовал так, буд­то стройные сферы, медлительно вращаясь, плыли во все­мирном хороводе, но сквозь меня; и все, что я мог помыс­лить или вообразить, охватывалось ликующим единством. Все было во мне той ночью, и я был всем» [с.248]

Подобные переживания способствуют возникновению веры как способности человека к самотрансценденции. В этом случае расширение границ своего Я осуществляется не в ограниченном размере, позволяющем включить внутрь них другого, любимого человека, а в таком масштабе, при котором границы уже не вид­ны. Тогда человек в свои границы включает весь внешний мир. Для него нет разницы между внутренним и внешним. Возникает новый мир трансперсонального опыта. Происходит преодоление понятийных полей сознания, за границами которых отсутствует система знаков, позволяющая описать свои переживания. Тем са­мым религиозная вера провоцирует изменение логики, которую не подрывает противоречие с положительным знанием.