|
Остро необходимы также межкультурные, историко-этнографические данные о национальных различиях воспитания и процессов взросления в прошлом и настоящем. Этот большой и серьезный счет учительство вправе предъявить педагогической науке, прежде всего Академии педагогических наук СССР». В издании 1989 г. я полностью воспроизвел этот текст. Самая сложная теоретическая часть, на которую я потратил вдвое больше времени и сил, чем на весь остальной текст, осталась нашими психологами незамеченной, зато многие другие аспекты темы прочно вошли в массовый научный оборот. Я собирался продолжить эту работу. Ради этого, а может быть просто из удовольствия, я часто общался со школьниками и студентами в молодежных и студенческих лагерях, интересовался юношеским чтением, защищал от нападок молодежную музыку, поддерживал дружеские отношения с детскими театрами, особенно Ленинградским ТЮЗом, и с некоторыми кинорежиссерами, включая Динару Асанову и Ролана Быкова. Идею написания расширенного учебника активно поддерживал известный журналист и талантливый писатель в области педагогики Симон Львович Соловейчик. В те годы я много сотрудничал с молодежной прессой. Отличные молодые журналисты создавали милый подростковый клуб «Алый парус»; именно там начинал карьеру будущий ельцинский зять Валентин Юмашев. Самым лучшим специалистом в стране по всем подростковым и вообще молодежным проблемам был Юрий Щекочихин, он прекрасно понимал и мог разговорить самых трудных подростков. Это был яркий, смелый и безупречно честный человек. Я участвовал во многих его начинаниях и круглых столах. После перестройки он стал депутатом Госдумы, занимался опасными расследованиями и был за это отравлен. Забавно, но был период, когда самым прогрессивным ведомством в трактовке молодежных проблем являлось МВД. Отчасти потому, что там подобрались действительно грамотные специалисты, а отчасти в силу ведомственной принадлежности. Партийная пропаганда уверяла, что никакие «отрицательные явления», будь то пьянство, наркомания или молодежная преступность, не имеют в нашем обществе объективных корней. МВД, заведовавшее всесоюзной помойкой, не могло принять эту точку зрения, потому что из нее следовало, что все недостатки – следствие плохой работы милиции. Такая позиция министерства способствовала развитию социологического реализма и расширению контактов МВД с социологами. Впрочем, здесь были свои ограничения. Когда мой бывший студент Леонид Гозман кончал психологический факультет МГУ, Галина Михайловна Андреева хотела оставить его у себя на кафедре, но еврейская фамилия была серьезным препятствием. Однажды, потеряв надежду, Галина Михайловна сказала Гозману, что может рекомендовать его в Академию МВД, прогрессивный и умный ректор генерал Крылов создает там серьезный научный центр и им настолько нужны хорошие кадры, что они готовы взять даже еврея. На всякий случай Гозман приехал посоветоваться ко мне в Ленинград. Я редко даю однозначные советы, но в данном случае счел возможным это сделать. «Все верно, – сказал я. – Крылов действительно имеет хорошую репутацию, и они хотят заниматься делом, но в выборе между личностью и системой нужно всегда отдавать предпочтение системе. Сегодня это хорошее учреждение, а завтра с Крыловым что-нибудь случится, и ты останешься в карательной системе с ограниченной свободой». Леня последовал совету, а Крылова действительно скоро начали травить, и он застрелился в своем служебном кабинете. — 181 —
|