|
Предалась размышлениям о летании и очень осудила аэропланы и под свист разрываемого воздуха беззвучно посмеялась над человеком, который летает в воздухе воровато, норовя пронырнуть повыше и поскорее в воздухе, ежесекундно опасаясь полететь вверх тормашками вместе со своей сомнительной машинкой или вместе с нею же сгореть в высотах, куда его никто решительно не приглашал подниматься. Такие размышления навели её на мысль о том, что, по сути дела, она зря исступлённо гонит щётку. Что-то подсказывало ей, что там, куда она летит, её прекрасным образом и подождут и незачем ей терпеть скуку быстрого полёта. Она затормозила щётку, и тотчас всё под нею изменилось. Всё безличное чёрное месиво внизу, до сих пор стоявшее как бы неподвижно, теперь поплыло медленно под Маргаритой, в то же время поднимаясь к ней и начиная выдавать свои контуры, детали, тайны. Через несколько мгновений Маргарита была невысоко над землёй и убедилась в том, что, как бы ни говорили пессимисты, земля всё же совершенно прекрасна, а под луною и просто неповторима. Маргарита наклонила щётку щетиной вперёд, так, что хвост её поднялся вверх, и тихо пошла к самой земле. Она как бы скользила на салазках с крутой горы. Когда земля была так близка, что можно было коснуться травы рукою, Маргарита пролетела над росистым лугом и высадилась на плотине, чтобы отдохнуть. Сзади неё показывала свои толстые освещённые брёвна мельница, впереди блестел пруд. Слышно было, как у колёса журчит струйка, где-то далеко, волнуя душу, шумел поезд. С наслаждением разминая ноги, Маргарита походила по широкой песчаной дороге, держа щётку на плече, рассматривая окрестности и прислушиваясь. На холме за прудом виднелся красноватый огонёк. Он светился в каком-то большом доме, темно громоздившемся под луной рядом с лесом. Оттуда доносился негромкий собачий лай, под вербами близ плотины стрекотали лягушки. Маргарите нравилось, что здесь пустынно, ей захотелось погулять, и тут же она сказала сама себе, что летать можно только одним способом – низко и очень медленно, изредка вот так высаживаясь на землю. Однако щётка вела себя странно. Она была какая-то напряжённая, как будто тянула руку вверх, стремилась подняться. Тут беспокойство охватило наездницу. Подумалось о том, что, по сути дела, ей бы следовало не прерывать полёта и не прохлаждаться здесь, потому что залетела она неизвестно куда, не зная никакого адреса, находится, по-видимому, ой-ой как далеко от Москвы, легко может опоздать и никуда не поспеть. Она оседлала щётку, дала ей волю, и та сразу понесла её над прудом, потом над крышей дома, всё больше забирая ходу. Маргарита успокоилась – щётка знала дорогу. Она заботилась только об одном, чтобы щётка не забирала высоко, к луне поближе, и чтобы не струилось под ногами так, что ничего нельзя разобрать, кроме мелькания каких-то пятен. — 232 —
|