|
– То есть вот как обладим дела… – сказал он Наде, тряхнув кулаком. – Вы водки напились? – вместо ответа сказала та. – Да, голубчики! – снимая картуз, залепетал Михаил Иваныч: – милые!.. Да как мне не выпить?.. Ангелочки вы мои… И принялся целовать у «барышень» руки, что хотя и было не особенно заметно среди толпы, однако заставило Надю и Софью Васильевну уйти вперед, на платформу. Скоро Михаил Иваныч разыскал их и здесь. Но от излияний воздерживался, ибо всеобщее внимание было обращено на лес, из которого с минуты на минуту должен был выпорхнуть первый поезд. В ожидании его шли разговоры. Благородные толковали о том, что теперь представляется удобный случай ездить в Москву, в театр. «Утром выехал, к обеду там; умылся, оделся и марш, а к утру опять дома». – «Великолепно!» Другие, из числа тоже «благородных», смотревшие на это дело глубже, рассуждали о подвозе, о расширении. Простой народ, не имевший возможности понять, что оный подвоз и оное расширение могут образоваться из их дырявых лаптей, трактовал о чугунке кое-что совершенно случайное. Разговоры публики были прерваны необыкновенно громким криком какого-то сильнейшего горла, раздавшимся откуда-то сверху: – О-на-а! бра-а-тцы! Все зашумело, шатнулось и как бы в каком страхе замолкло. Из глубины просеки темного леса выглянули два красные глаза; донесся жиденький свисток. Это был первый поезд. – Вот она матушка! – шептал замлевший Михаил Иванович в то время, когда среди всеобщего молчания поезд все ближе и ближе подходил к платформе. – Ах! голубчики мои милые! – слышалось то там, то здесь. Поезд пришел и остановился. Молчание сменилось еще более оживленным движением. Говор. Шум. Смех. Михаил Иваныч чуть не плакал от радости и беспрепятственно целовал ручки своих спутниц, которые были совершенно подавлены всем, что видели. – Дай бог вам за вашу доброту! Надежда Андреевна! Софья Васильевна! – бормотал Михаил Иванович. – Отыщите брата! Пожалуйста! – просила его Надя. – Под землей вырою-с! На них надежда! Для вас… для маменьки вашей… То есть, господи, боже мой! И снова начиналось целование рук, даже кофты, в которую была одета Надя. Долго на спине Михаила Иваныча плясал узел с пожитками от поклонов и намерений стать на колени. Звонок прервал эти излияния. – Дай вам бог! – крикнул Михаил Иваныч, махнув картузом, и скрылся в толпе. Затертые толпой, Надя и Софья Васильевна не видали, как Михаил Иванович, высунув голову в вагонное окно, искал их глазами, чтобы еще раз сказать: «Дай бог вам!» — 57 —
|