|
– Ах ты, батюшки мои, угораздило же его, – Кук! Этакое ли выпер из башки своей полоумной… – В тину, вишь, заехал… На карапь сел, да в тину… Ха-хаха… – помирали кучера. – Кук! Кук! Кук! – визжали мальчишки. Алифан схватывал с земли кирпич и запускал в мальчишек; смех и гам усиливался, и беззащитный Алифан пускался бежать… – Ку-ук! Ку-ук! – голосила улица. Общему оранью вторили испуганные собаки. Торговля Алифана мельчала все более и более. Обыватели чиновные и в особенности обывательницы с улыбкой встречали его и, купив на пятачок шпилек или еще какой-нибудь мелюзги, считали обязанностью позабавиться странной любовью Алифана. – Ну, как же Кук-то этот? – спрашивали они. – Как ты это говоришь, расскажи-ко? – Да так и есть… – Как же это? плавал? – И плавал-с; вот и все тут… Алифан, желая избежать насмешек, иногда думал было отделаться такими отрывочными ответами; но влюбленное сердце его обыкновенно не выдерживало: еще немного – и Алифан воодушевлялся, чудеса чужой стороны подкрашивались его пылким воображением, и картины незнакомой природы выходили слишком ярко и чудно. Алифан забывал все; он сам плыл на «Адвентюре» по морю, среди фантастических туманов и островов удивительной прелести; воображение его разгоралось, разгоралось… и вдруг неудержимый, неистовый хохот, как обухом, ошарашивал его. – Батюшки, умру! Умру, умру, спасите! – вопил обыватель. И Алифан исчезал. Иногда выслушают его, посмеются в одинаковой мере и над Куком и над рассказчиком, продержат от скуки часа три и скажут: – Ступай, не надо ничего. Плохо приходилось ему. Синий нанковый халат, сшитый опекуном еще в первые года опекания, до сих пор не сходил с его плеч, потому что другого не было. Если иногда Алифан принимался раздумывать о своих несчастиях, то по тщательном размышлении находил, что во всем виноват один капитан Кук. Но было уже поздно! Таким образом, известнейший мореплаватель Кук, погибший на Сандвичевых островах, вторично погиб в трясинах растеряевского невежества; погиб – раскритикованный в пух и прах нашими кучерами, бабами, мальчишками и даже собаками. А вместе с Куком погиб и добродушный Алифан. Горестная жизнь его была принята обывателями, во-первых, к сведению, ибо говорилось: – Вон Алифан читал-читал книжки-то, да теперь эво как шатается… Ровно лунатик! И, во-вторых, к руководству, ибо говорилось: – Что у тебя руки чешутся: все за книгу да за книгу? Она ведь тебя не трогает!.. Дохватаешься до беды… вон Алифан читал-читал, а глядишь – и околеет как собака… — 133 —
|