|
– Нет, когда ты меня полюбишь? – говорил Семен Иванович, с треском выкладывая перед Прасковьей козырную тройку; Прасковья крыла тройку и, в свою очередь, выкладывала перед хозяином «хлюст», прибавляя: – А этого? – Нет, когда ты меня полюбишь? – продолжал хозяин, торопливо «принимая» карты. Эта приятная минута, сулившая, судя по развеселившемуся лицу бабы, полное упрочение дружбы, была прервана совершенно неожиданно: на пороге комнаты появилась фигура Хрипушина. – А, друг-приятель! – радостно воскликнул Семен Иваныч. Но Хрипушин, не отвечая на приветствие, остановился в дверях, развел руками и, поглядывая то на хозяина, то на гостью, заговорил: – Не похвалю! Каково, Семен-то Иваныч? а?.. Не ожидал!.. ай-ай-ай!.. Семен Иваныч смеялся. – Да какую еще приятную компаньонку себе раздобыл!., ах ты боже мой… Не ожидал!.. Где такую бабочку, Семен Иваныч?.. Прасковья тотчас же исчезла из комнаты, шаркая по полу босыми ногами. Хрипушин засмеялся ей вслед. – Ну, садись! – Ох, да уж, видно, придется у вас, Семен Иваныч, отдохнуть… Хрипушин сел напротив хозяина и, отирая мокрые от дождя усы, лукаво посматривал на него. – Ты чего таращишься-то? – спросил игриво хозяин. – Будто не знаете?.. Про энтих-то? про томилинских-то? ничего слухов нет?.. Хрипушин кивнул головой в сторону и подмигнул. – Про каких? – словно ничего не понимая, переспросил Толоконников. – Про кого?.. Какие?.. – А воз капусты-то?.. «Неизвестно кто»?.. – О-о-о! вон куда!.. Будет тебе! Водочки не хочешь ли? – Нет-с, позвольте! водочки само собой, а это дело своим чередом!.. Еще не все-с! – Будет, будет! Оставь! Эко разговор нашел! – Нет-с, позвольте! Приказано благодарить-с, то есть вот как: от души! Даже и слов нет! Хозяин как бы нехотя попробовал было еще раз остановить гостя, но тот не слушал его и продолжал: – Такого, говорят, благодетеля от роду рождения нашего не видывали! И дай ему, господи, на много лет, чтобы, то есть, в лучшем виде… Ей-ей… Это, Семен Иваныч, зачтется, поверьте!.. А вь! что думаете? Да вы сыщите теперь на всем белом свете одного человека, чтобы он, к примеру, по-вашему поступил? Нет-с, бог видит! Долго говорил Хрипушин в том же хвалительном роде. Хозяин таял от слов его и совсем было забыл о водке, если бы гость, у которого наконец пересохло горло от длинных монологов, сам не свернул разговор на этот предмет. После выпивки беседа пошла ровнее; Хрипушин доказывал хозяину преимущество брачной жизни, на что тот возражал: — 120 —
|