|
Фустов пожал плечами. – Что ты это, помилуй! Теперь одиннадцатый час, у них, вероятно, все уже спят в доме. – Всё равно… Ступай, ради бога! У меня есть предчувствие… Пожалуйста, послушайся меня! Ступай сейчас, возьми извозчика… – Ну, что за вздор! – хладнокровно возразил Фустов, – с какой стати я пойду теперь? Завтра утром я там буду, и всё разъяснится. – Но, Александр, вспомни, она говорила о том, что она умрет, что ты ее не застанешь… И если б ты видел ее лицо! Подумай, представь, чтобы решиться идти ко мне… чего ей стоило… – У ней восторженная голова, – промолвил Фустов, который, по-видимому, снова вполне овладел собою. – Все молодые девушки так… на первых порах. Повторяю, завтра всё придет в порядок. Пока прощай. Я устал, да и тебе спать хочется. Он взял фуражку и пошел вон из комнаты. – Но ты обещаешь тотчас прийти сюда и всё сказать мне? – крикнул я ему вслед. – Обещаю… Прощай! Я лег в постель, но на сердце у меня было неспокойно, и я досадовал на моего друга. Я заснул поздно и видел во сне, будто мы с Сусанной бродим по каким-то подземным сырым переходам, лазим по узким крутым лестницам, и всё глубже и глубже спускаемся вниз, хотя нам непременно следует выбраться вверх, на воздух, и кто-то всё время беспрестанно зовет нас, однообразно и жалобно. XXIЧья-то рука легла на мое плечо и несколько раз меня толкнула… Я открыл глаза и, при слабом свете одинокой свечи, увидел пред собою Фустова. Он испугал меня. Он качался на ногах; лицо его было желто, почти одного цвета с волосами; губы отвисли, мутные глаза глядели бессмысленно в сторону. Куда девался их постоянно ласковый и благосклонный взор? У меня был двоюродный брат, который от падучей болезни впал в идиотизм… Фустов походил на него в эту минуту. Я поспешно приподнялся. – Что такое? Что с тобою? Господи! Он ничего не отвечал. – Да что случилось? Фустов! Говори же! Сусанна?.. Фустов слегка встрепенулся. – Она… – начал он сиплым голосом и умолк. – Что с нею? Ты ее видел? Он уставился на меня. – Ее уж нет. – Как нет? – Совсем нет. Она умерла. Я вскочил с постели. – Как умерла! Сусанна? Умерла? Фустов опять отвел глаза в сторону. – Да, умерла; в полночь. «Он рехнулся!» – мелькнуло у меня в голове. – В полночь! Да теперь который час? – Теперь восемь часов утра. Мне прислали сказать. Ее завтра хоронят. Я схватил его за руку. – Александр, ты не бредишь? Ты в своем уме? – Я в своем уме, – отвечал он. – Я, как узнал это, сейчас отправился к тебе. — 75 —
|