|
Холодом обдало меня от этих слов. Я ушам своим едва поверила. В первую минуту мне показалось, что Семен Матвеич хотел купить мое отречение от Мишеля, дать мне «отступного»… Но эти слова! Мои глаза начинали привыкать к темноте, и я могла различить лицо Семена Матвеича. Оно улыбалось, это старое лицо, а сам он всё расхаживал маленькими шагами, семенил предо мною… – Ну, так как же? – спросил он наконец, – нравится вам мое предложение? – Предложение?.. – повторила я невольно… я решительно ничего не понимала. Семен Матвеич засмеялся… действительно засмеялся своим противным, тонким смехом. – Конечно! – воскликнул он, – вы все, молодые девки… – он поправился: – девицы… девицы… вы все об одном только мечтаете: вам всё молодых подавай! Без любви вы жить не можете! Конечно. Что говорить! Молодость – дело хорошее! Но разве одни молодые любить умеют?.. У иного старика сердце еще горячее, и уж коли старик кого полюбит, так уж это – каменная скала! Это навек! Не то что эти безбородые лоботрясы, у которых только ветер в головах ходит! Да, да; старичками брезгать не следует! Они могут сделать многое! Только взяться за них надо умеючи! Да… да! И ласкать старички умеют тоже, хи-хи-хи… – Семен Матвеич опять засмеялся. – Да вот позвольте… Вашу ручку… для пробы… только так… для пробы… Я вскочила со стула и изо всей силы толкнула его в грудь. Он отшатнулся, он издал какой-то дряхлый, испуганный звук, он чуть не упал. На человеческом языке нет слов, чтобы выразить, до какой степени он мне показался гнусен и ничтожно низок. Всякое подобие страха исчезло во мне. – Подите прочь, презренный старик, – вырвалось у меня из груди, – подите прочь, господин Колтовской, столбовой дворянин! И во мне течет ваша кровь, кровь Колтовских, и я проклинаю тот день и час, когда она потекла по моим жилам! – Что?.. Что ты говоришь?.. Что? – лепетал, задыхаясь, Семен Матвеич. – Ты смеешь… в ту минуту, когда я тебя застал… когда ты шла к Мишке… а? а? а? Но я уже не могла остановиться…. Что-то беспощадно отчаянное проснулось во мне. – И вы, вы, брат… брат вашего брата, вы дерзнули, вы решились… За кого же вы приняли меня? И неужели же вы так слепы, что не могли давно заметить то отвращение, которое вы возбуждаете во мне?.. Вы смели употребить слово: предложение!.. Выпустите меня сейчас, сию минуту. Я направилась к двери. – А, вот что! вот как! вот когда она заговорила! – запищал Семен Матвеич в исступлении злобы, но, видимо, не решаясь подойти ко мне… – Погоди же! Господин Ратч, Иван Демьяныч! пожалуйте сюда! — 69 —
|