|
– Ах, она шутовка, шутовка, – произнесла Капитолина Марковна, с сожалением покачивая головой. – Вот ее туалет продать, так не десять, а сто семейств прокормить можно. Видели вы, у ней под шляпкой, на рыжих-то на волосах, бриллианты? Это днем-то бриллианты, а? – У ней волоса не рыжие, – заметил Литвинов, – она их красит в рыжий цвет, теперь это в моде. Капитолина Марковна опять руками развела и даже задумалась. – Ну, – проговорила она наконец, – у нас, в Дрездене, до такого скандала еще не дошло. Потому все-таки подальше от Парижа. Вы того же мнения, не правда ли, Григорий Михайлыч? – Я? – отвечал Литвинов, а сам подумал: «О чем бишь это она?» – Я? Конечно… конечно… Но тут послышались неторопливые шаги, и к скамейке приблизился Потугин. – Здравствуйте, Григорий Михайлыч, – проговорил он, посмеиваясь и кивая головой. Литвинов тотчас схватил его за руку. – Здравствуйте, здравствуйте, Созонт Иваныч. Я, кажется, сейчас встретил вас с… вот сейчас, в аллее. – Да, это был я. Потугин почтительно поклонился сидевшим дамам. – Позвольте вас представить, Созонт Иваныч. Мои хорошие знакомые, родственницы, только что приехали в Баден. Потугин, Созонт Иваныч, наш соотечественник, тоже баденский гость. Обе дамы приподнялись немного. Потугин возобновил свои поклоны. – Здесь настоящий раут, – начала тонким голоском Капитолина Марковна; добродушная старая девица легко робела, но пуще всего старалась не ударить в грязь лицом, – все считают приятным долгом побывать здесь. – Баден точно приятное место, – ответил Потугин, искоса посматривая на Татьяну, – очень приятное место Баден. – Да; только уж слишком аристократично, сколько я могу судить. Вот мы с ней жили в Дрездене всё это время… очень интересный город; но здесь решительно раут. «Понравилось словцо», – подумал Потугин. – Это вы совершенно справедливо изволили заметить, – произнес он громко, – зато природа здесь удивительная и местоположение такое, какое редко можно найти. Ваша спутница в особенности должна это оценить. Не правда ли, сударыня? – прибавил он, обращаясь на этот раз прямо к Татьяне. Татьяна подняла на Потугина свои большие ясные глаза. Казалось, она недоумевала, чего хотят от нее, и зачем Литвинов познакомил ее, в первый же день приезда, с этим неизвестным человеком, у которого, впрочем, умное и доброе лицо и который глядит на нее приветливо и дружелюбно. – Да, – промолвила она наконец, – здесь очень хорошо. — 235 —
|