|
– Здравствуйте, bonjour, – сказала Марья Дмитриевна, – конечно, я не воображала… впрочем, я, конечно, рада вас видеть. Вы понимаете, милая моя, – не мне быть судьею между женой и мужем… – Мой муж во всем прав, – перебила ее Варвара Павловна, – я одна виновата. – Это очень похвальные чувства, – возразила Марья Дмитриевна, – очень. Давно вы приехали? Видели вы его? Да сядьте же, пожалуйста. – Я вчера приехала, – отвечала Варвара Павловна, смиренно садясь на стул, – я видела Федора Иваныча, я говорила с ним. – А! Ну, и что же он? – Я боялась, что мой внезапный приезд возбудит его гнев, – продолжала Варвара Павловна, – но он не лишил меня своего присутствия. – То есть он не… Да, да, понимаю, – промолвила Марья Дмитриевна. – Он только с виду немного груб, а сердце у него мягкое. – Федор Иваныч не простил меня; он не хотел меня выслушать… Но он был так добр, что назначил мне Лаврики местом жительства. – А! прекрасное именье! – Я завтра же отправляюсь туда, в исполнение его воли; но я почла долгом побывать прежде у вас. – Очень, очень вам благодарна, моя милая. Родных никогда забывать не следует. А знаете ли, я удивляюсь, как вы хорошо говорите по-русски. C’est ?tonnant[35]. Варвара Павловна вздохнула. – Я слишком долго пробыла за границей, Марья Дмитриевна, я это знаю; но сердце у меня всегда было русское, и я не забывала своего отечества. – Так, так; это лучше всего. Федор Иваныч вас, однако, вовсе не ожидал… Да; поверьте моей опытности: la patrie avant tout[36]. Ах, покажите, пожалуйста, что это у вас за прелестная мантилья? – Вам она нравится? – Варвара Павловна проворно спустила ее с плеч. – Она очень простенькая, от madame Baudran. – Это сейчас видно. От madame Baudran… Как мило и с каким вкусом! Я уверена, вы привезли с собой множество восхитительных вещей. Я бы хоть посмотрела. – Весь мой туалет к вашим услугам, любезнейшая тетушка. Если позволите, я могу кое-что показать вашей камеристке. Со мной служанка из Парижа – удивительная швея. – Вы очень добры, моя милая. Но, право, мне совестно. – Совестно… – повторила с упреком Варвара Павловна. – Хотите вы меня осчастливить – распоряжайтесь мною, как вашей собственностью! Марья Дмитриевна растаяла. – Vous ?tes charmante[37], – проговорила она. – Да что же вы не снимаете вашу шляпу, перчатки? – Как? вы позволяете? – спросила Варвара Павловна и слегка, как бы с умиленьем, сложила руки. — 72 —
|