|
– Да, – отвечала Лиза, – это безделка, но недурная. – А как, по-вашему, – спросил Лаврецкий, – хороший он музыкант? – Мне кажется, у него большие способности к музыке; но он до сих пор не занимался ею как следует. – Так. А человек он хороший? Лиза засмеялась и быстро взглянула на Федора Иваныча. – Какой странный вопрос! – воскликнула она, вытащила удочку и далеко закинула ее снова. – Отчего же странный? Я спрашиваю о нем у вас как человек, недавно сюда приехавший, как родственник. – Как родственник? – Да. Ведь я вам, кажется, довожусь дядей? – У Владимира Николаича доброе сердце, – заговорила Лиза, – он умен; maman его очень любит. – А вы его любите? – Он хороший человек; отчего же мне его не любить? – А! – промолвил Лаврецкий и умолк. Полупечальное, полунасмешливое выражение промелькнуло у него на лице. Упорный взгляд его смущал Лизу, но она продолжала улыбаться. – Ну, и дай бог им счастья! – пробормотал он, наконец, как будто про себя, и отворотил голову. Лиза покраснела. – Вы ошибаетесь, Федор Иваныч, – сказала она, – вы напрасно думаете… А разве вам Владимир Николаич не нравится? – спросила она вдруг. – Не нравится. – Отчего же? – Мне кажется, сердца-то у него и нету. Улыбка сошла с лица Лизы. – Вы привыкли строго судить людей, – промолвила она после долгого молчанья. – Я? – Не думаю. Какое право имею я строго судить других, помилуйте, когда я сам нуждаюсь в снисхождении? Или вы забыли, что надо мной один ленивый не смеется?… А что, – прибавил он, – сдержали вы свое обещание? – Какое? – Помолились вы за меня? – Да, я за вас молилась и молюсь каждый день. А вы, пожалуйста, не говорите легко об этом. Лаврецкий начал уверять Лизу, что ему это и в голову не приходило, что он глубоко уважает всякие убеждения; потом он пустился толковать о религии, о ее значении в истории человечества, о значении христианства… – Христианином нужно быть, – заговорила не без некоторого усилия Лиза, – не для того, чтобы познавать небесное… там… земное, а для того, что каждый человек должен умереть. Лаврецкий с невольным удивлением поднял глава на Лизу и встретил ее взгляд. – Какое это вы промолвили слово! – сказал он. – Это слово не мое, – отвечала она. – Не ваше… Но почему вы заговорили о смерти? – Не знаю. Я часто о ней думаю. – Часто? – Да. — 46 —
|