|
Елкич, елкич, не бранись, Мне постели не топчи, Сядь на елку и молчи. Вера Алексеевна прислушалась. В скучной темноте зимнего рассвета из детской доносилось тихое пение, кто-то тоненьким голоском тянул песенку со странными словами. На лице Веры Алексеевны выразилась озабоченность. Она тихо подошла к дверям детской. Пение замолкло на минуту. Потом тоненький голос опять затянул, отчетливо выговаривая тихие и странные слова и придавая им трогательное и жалобное выражение: Мама елку принесла. Елка елкичу мила. Елка выросла в лесу. Елкич с шишкой на носу. Вера Алексеевна, сохраняя на лице все то же озабоченное выражение, осторожно потянула к себе дверь детской. Старший мальчик, Дима, еще спал, приткнувшись носом к подушке и мерно дыша открытым ртом. Младший, Сима[396], худенький, черноволосый и черноглазый мальчик, сидел на постели, охватив колени руками, смотрел горящими в темноте глазами в темный угол, покачивался и напевал. Вера Алексеевна позвала тихонько, чтобы не испугать его: — Симочка. Сима не услышал. Продолжал свою песенку, и звуки ее казались все более хрупкими и печальными. Елкич миленький, лесной! Уходил бы ты домой. Елку ты не спасешь, С нами сам пропадешь. Вера Алексеевна подошла к постели мальчика. Нарочно стучала каблучками своих туфель. Сима повернул к ней лицо. — Симочка, что ты поешь спозаранку? Дай Диме спать. Дима проснулся. Пухлый, румяный, лежал на спине и сердито смотрел на мать. Сима сказал печальным и хрупким голосом: — Елкич-то, вот бедненький! Каково ему теперь! Елку срубили — где он теперь жить будет? Пустят ли его на другую елку? И как он туда доберется? Мама, как он теперь будет? — Что ты говоришь, Симочка? — недовольным голосом заговорила мама. — Какой еще елкич тебе приснился? И как можно петь в постели! Всех разбудил. Дима, который, вставая, всегда бывал груб, сказал хриплым и сердитым голосом: — Пришла! Кому мешает. Усмирение с помощью родительских шлепков. — Дима, не груби, — строго сказала мама. — Шлепков пока еще никому не было, ты их не хочешь ли? — Попробуй, — все так же сердито отвечал Дима, — я ведь и зареветь могу. Мама спокойно сказала: — Ну, миленький, меня ревом не испугаешь. Подошла к Диме, сняла с него одеяло, приподняла Диму за плечи, наклонилась к нему и шепнула: — Разговори Симу, — ему опять что-то снится нескладное. Дима был польщен. Сразу стал очень любезен. Поцеловал обе мамины руки. Поздравил с праздником. Шепнул: — 325 —
|