|
– Ma tante, il ne s’agit pas de cela![22] нынче уж даже совсем не тот государь царствует, об котором вы говорите! – Le gamin a raison![23] мы с вами увлеклись, ch?re enfant! – произнес князь. – Я хотел, ma tante, просить вас, чтоб вы замолвили за меня словечко князю, – опять начал Козелков. – Для Козелковых, мой друг, все дороги открыты! Я помню, еще покойный князь Григорий Григорьич говаривал… – Извините меня, ma tante; все это было очень давно, а теперь хоть я и Козелков, но должен хлопотать! – Le gamin a raison! – повторил князь. – Если б вы взяли, князь, на себя труд сказать несколько слов вашему внуку… – Вам, молодой человек, при дворе хочется место получить? – Нет, я хотел бы в губернию… – Гм… а в мое время молодые люди всё больше при дворе заискивали… В мое время молодые люди при дворе монимаску танцевали… вы помните, ch?re enfant? Одним словом, с помощью ли ходатайства старого князя или ценою собственных усилий, но Козелков наконец назначен был в Семиозерскую губернию. Известие это произвело шумную радость в рядах его сверстников. – Так это правда, шут ты гороховый, что тебя в Семиозерскую губернию назначили? – спрашивал один. – А ну, представь-ка нам, как ты чиновников принимать будешь? – приставал другой. – Messieurs! он маркёра Никиту губернским контролером сделает! – Messieurs! он буфетчика Степана возьмет к себе в чиновники особых поручений! – Подкачивать Митьку! – И, подбросивши до потолка, уронить его на пол! * * *А Митенька слушал эти приветствия и втихомолку старался придать себе сколько возможно более степенную физиономию. Он приучил себя говорить басом, начал диспутировать об отвлеченных вопросах, каждый день ходил по департаментам и с большим прилежанием справлялся о том, какие следует иметь principes в различных случаях губернской административной деятельности. Через несколько дней он появился в кругу своих товарищей уже совершенно обновленный. – Mon cher, il faut avoir des principes pour administrer![24] – серьезно убеждал он Левушку Погонина. – Да что ж ты будешь администрировать-то, шут ты этакой?! – Однако, mon cher, согласись сам, что есть вопросы, в которых можно идти и так и этак… – Ну, ты и иди и так и этак! – Я, с своей стороны, принял себе за правило: быть справедливым – и больше ничего! Козелков сказал это так серьезно, что даже Никита-маркёр – и тот удивился. – Посмотри, Митька, ведь даже Никита не может прийти в себя от твоего назначения! – заметил Погонин, – Никита! говори, какие могут быть у Козленка принципы? — 44 —
|