|
– Кто же вам поверит, что Сенечка был к вам непочтителен? – Да мне какое дело, поверит ли кто или нет; я мать, я и судья – имение-то, чай, мое, благоприобретенное… – Ну-с, хорошо-с… – «Сыну моему Семену – село Вырыпаево с деревнями, всего триста пятьдесят пять душ; второе, сыну моему Дмитрию – село Последово с деревнями, да из вырыпаевской вотчины деревни Манухину, Веслицыну и Горелки, всего девятьсот шестьдесят одну душу»… – Марья Петровна остановилась и взглянула на Митеньку: ей очень хотелось, чтоб он хоть ручку у ней поцеловал, но тот даже не моргнул глазом. – Да что же ты молчишь-то! что ты, деревянный, что ли! – почти крикнула она на него. – Позвольте, маменька, дайте же до конца прослушать. – «Третье, сыну моему Федору – сельцо Дятлово с деревнею Околицей и село Нагорское с деревнями, а всего тысяча сорок две души». Митенька пускал дым уже не кольцами, а клубами. Он знал, конечно, что все эти завещания вздор, что Марья Петровна пишет их от нечего делать, что она на следующей же неделе, немедленно после их отъезда, еще два завещания напишет, но какая-то робкая и вместе с тем беспокойная мысль шевелилась у него в голове. «А ну, как она умрет! – говорила эта мысль. – Ведь все эти бредни, пожалуй, перейдут в действительность». Справедливость, однако ж, заставляет меня сказать, что ни разу не пришло ему в голову, что, каково бы ни было завещание матери, все-таки братьям следует разделить имение ее поровну… В этом отношении он очень хорошо понимал, что долг его повиноваться воле матери, тем более что повиновение это для него выгодно. – Ну-с, – сказал он. – Вот и все; там обыкновенно, формальности разные… – А капитал? – Какой же у меня капитал? а коли и есть капитал, так ведь надо же мне, вдове, прожить на что-нибудь до смерти! – Да ведь это завещание, а не раздельный акт… – Неужто ж вы потребуете, чтоб я последнее отдала? чтоб я и рубашку с себя сняла? – Это завещание, маменька, а не раздельный акт… – Ну, нет! не ожидала я этого от тебя! что ж, в самом деле, выгоняйте мать! И поделом старой дуре! поделом ей за то, что себе на старость лет ничего не припасала, а все детям да детям откладывала! пускай с сумой по дворам таскается! – Извините меня, маменька, но мне кажется, что все это только фантазии ваши! и напрасно вы с этим делом обратились ко мне! («Это она Федьке весь капитал-то при жизни еще передать хочет!» – шевельнулось у него в голове.) Вы лучше обратились бы к Сенечке: он на эти дела мастер; он и пособолезновал бы с вами, и натолковался бы досыта, и предположений бы всяких наделал! — 319 —
|