|
– А мы еще как радовались за Павла Тимофеича, что они такую прекрасную партию делают! – замечает стоящий в углу маленький чиновничек, занимающий должность доверенного лица при особе его превосходительства. – Что ж, пьян, что ли, он был? – Должно быть, не без того-с, ваше превосходительство; они, смею вам доложить, довольно-таки этому привержены… только все больше в одиночестве занимаются-с и велят себя в этих случаях запирать… Ну, а тут и при народе случилось… Генерал продолжает ходить и волноваться. – И еще случай есть, ваше превосходительство, – робко говорит чиновник. – Ну, что там еще? – В Песчанолесье стряпчий с городничим-с… тоже на именинах дело было-с… – Нельзя ли докладывать скорее, без мазанья! – И стряпчий городничему живот укусил-с! – оканчивает скороговоркой чиновник. – Господин Фурначев приехали, – докладывает лакей. – Ну, этого зачем еще черт принес! – восклицает взволнованный генерал, – просить! Семен Семеныч входит и улыбается. С одной стороны, он очень рад видеть его превосходительство в добром здоровье, с другой стороны, ему весьма прискорбно, что имеет сообщить известие, которого последствий никто, даже самый проницательный человек, предугадать не в силах. – Да что же такое? неужто еще кто-нибудь подрался? – спрашивает генерал. – Никак нет-с, ваше превосходительство, но наша губерния… впрочем, может быть, это и к лучшему-с… – Да говорите же! что вы душу-то мне тянете! – Ревизор, ваше превосходительство, ревизор к нам в скором времени прибыть должен! При слове «ревизор» с генералом едва не делается дурно. – Кто сказал «ревизор»? какой ревизор? откуда ревизор? – спрашивает он, вдруг весь вспыхнув и уже застегивая машинально пальто на все пуговицы. – Успокойтесь, ваше превосходительство! – продолжает Семен Семеныч, – ревизор, сказывают, охотник больше до дамского общества… – Гм… от кого же вы получили это известие? – Есть в Петербурге один облагодетельствованный мною столоначальник-с… – Это неприятно! это тем более неприятно, что тут же разом случились две пасквильные истории… Скажите, пожалуйста, вы были у Хрептюгина в то время, как Павел Тимофеич стекла бил? – Как же-с; я был в числе приглашенных… – Что же такое с ним сделалось? Вот чего я понять не могу! – С Павлом Тимофеичем это нередко бывает, ваше превосходительство! только он до сих пор умел это скрыть-с. Сидели мы целый вечер, и все как будто ничего; и он тоже тут был – ну и тоже ничего-с… Только за ужином – должно быть, не присмотрели за ним, – вот он сначала хереску-с, потом мадерцы-с, да вдруг и встал из-за стола: «Музыканты! камаринскую!» – говорит. Я, видевши, что он уж вне себя, подозвал Хрептюгина и говорю ему: «Ведь Павла-то Тимофеича надобно убрать!» Не успел я это сказать, как уж и пошел по зале набат-с… Впрочем, это еще, ваше превосходительство, уладится: Павел Тимофеич уж объяснился с нареченным тестем… — 19 —
|