|
– То есть вы разумеете под этим то, что у французов зовется проблемою жизни? – спросил портфёль, сильно напирая на слово «проблемою». – Что французы? что немцы? – лаконически отвечали усы, – уж поверьте моей опытности, уж мне лучше знать это дело, уж я там и служу… все это надуванция, все гога и магога!.. это дело мне вот как известно! И снова усы показали обнаженную ладонь чрезвычайно почтенного размера. – Однако ж, согласитесь со мной, ведь и французская нация имеет свои неотъемлемые достоинства… Конечно, это народ ветреный, народ малодушный – кто же против этого спорит?.. Но, с другой стороны, где же найдете столько самоотвержения, того, что они сами так удачно назвали – резиньясьйон?[92] а ведь это, я вам скажу… – Знаем мы! – видали мы и французов, и немцев! – пожили-таки на своем веку! – говорили бесчувственные усы, – все это вздор! – главное дело, чтоб человек видел, что он человек, знал бы цель!.. Цель-то, цель – вот она штука, а прочее – что? вздор! все вздор!.. уж поверьте моей опытности… – Вот вы изволили выразиться насчет цели нашего существования, – скромно прервал Иван Самойлыч, – изволите видеть, я сам много занимался насчет этого предмета, и любопытно бы узнать ваши мысли… Усы задумались; Мичулин ожидал с трепетом и волнением разрешения загадки. – Лакей! что ж ты, братец, не остановишь? ворон считаешь, тунеядец! – загремела венгерка. – Так и я тут выйду, – меланхолически сказали усы. – А как же ваши мысли насчет этого обстоятельства? – робко заметил Иван Самойлыч. – Все зависит от того, с какой точки взглянуть на предмет! – разом сообразили усы. – О, это совершенно справедливо! ваше замечание выхвачено из натуры! – отозвались надвинутые брови, – все, решительно все зависит от точки зрения… Усы и брови вышли из кареты. Медленно и неповоротливо поплелся снова экономический экипаж по гладкой мостовой. – Когда же вас можно видеть? – по-прежнему спрашивал студент у веселой барышеньки. – Ах, какие вы странные! – по-прежнему отозвалась барышенька, закрывая рот платком. – Отчего же – странный? – приставал студент. – Да как же это возможно! – Да отчего же это невозможно? – Да оттого, что нельзя! – А я так думаю совсем напротив, – отвечал студент и дернул за снурок. – Пойдемте! – снова сказал юноша. – Ги-ги-ги! Карета остановилась, студент вышел, барышенька немножко подумала – и все-таки пошла за ним, сказав, однако ж: «Ах, право, какие вы странные! уж чего не вздумают эти мужчины!» – но сказала она это решительно только для очищения совести, потому что студент уж вышел и ждал ее на улице. — 165 —
|