|
– И ничего – живешь? – Как видите, друзья! Живу и не ропщу, хотя, с другой стороны, не могу не сказать, что нынче против прежнего – куда сделалось труднее. – Что? так? – Да почесть что одним засвидетельствованием рук и пробавляемся. Прежде, бывало, выйдешь на улицу – куда ни обернешься, везде источники видишь, а нынче у нас в ведении только сколка льду на улицах да бунты остались, прочее же все по разным ведомствам разбрелось. А я, между прочим, твердо в своем сердце положил: какова пора ни мера, а во всяком случае десять, тысяч накопить и на родину вернуться. Теперь судите сами: скоро ли по копейкам экую уйму денег сколотишь? – А ты приналяг! – То-то что… Прудентов на минуту задумался, но потом вдруг зашевелил носом и стал к чему-то принюхиваться. А так как именно в этой самой комнате хранились последние мои выкупные свидетельства, то я не на шутку испугался и поспешил переменить разговор. – Ну, а ты, Афанасий Семеныч? – обратился я к Молодкину. – А я-с – во время пожара на дворе в корзинке найден был. И так как пожар произошел 2-го мая, в день Афанасия Великого, то покойный частный пристав, Семен Иваныч, и назвал меня, в честь святого – Афанасием, а в свою честь – Семенычем. Обо мне даже дело в консистории было: следует ли, значит, меня крестить? однако решили: не следует. Так что я доподлинно и не знаю, крещеный ли я. – Ах, беда какая! – И вообще, у меня жизнь необыкновенная. Именины, например, я праздную, а день рождения – нет. – Так что, по правде-то, даже сказать не можешь, родился ты ли настоящим образом или. так как-нибудь? – пошутил Глумов. – Действительно-с. Знаю только, что при пожарной команде в третьей Адмиралтейской части воспитание получил. Покойный Семен Иваныч велел это меня на пожарную трубу положить и сказал при этом: бог даст, брантмейстер выйдет! И вышел-с. – А деньги копишь? – Нет, мне не?зачем. Я на пожаре свет увидел, на пожаре же и жизнь кончу. Для кого мне копить! – Чудак! да ты бы женился! – И жениться не вижу надобности, да и вообще склонности ни к чему, кроме пожаров, не имею. – Врешь, брат! Вы, друзья, его про барышню расспросите! – отозвался Прудентов. – Было раз – это точно. Спас я однажды барышню, из огня вытащил, только, должно быть, не остерегся при этом. Прихожу это на другой день к ним в дом, приказываю доложить, что, мол, тот самый человек явился, – и что же-с! оне мне с прислугой десять рублей выслали. Тем мой роман и кончился. — 88 —
|