|
– А впрочем, будет! Пошутили, Гаврило Александрыч, крошечку, – и будет! Довольно, мой друг! родите<льница> гневаться будет! А я тебе про этого генерала когда-нибудь расскажу! – обратился он ко мне. – Знаете ли что? не поехать ли и мне с вами? – А чего ж лучше! и прекрасно! С нами, брат, весело будет. Да ты уж бывал? – Нет, не был. И даже намерения не имел. Да вот сегодня, пришел ты, говоришь: еду – ну и я задумался. Надо же… в самом деле! – Разумеется, надо. Только уж ты, брат, коли едешь, так меня держись. Я эту «заграницу» как свои пять пальцев знаю, знаю, где что спросить, где как поесть, где гривенничек сунуть. Я как приеду в гостиницу – сейчас на кухню и повару полтинник в руки. Всё покажет. Да я уж тебя научу. – И так это приятно будет! – отозвалась Надежда Лаврентьевна, – все вместе и останавливаться будем! за границей – и все равно как у себя дома. Не правда ли, генерал? – Не знаю… я ванны брать буду! – Не все же в ванне будешь сидеть. Чай, и поесть захочешь! – засмеялся Прокоп. – Нет уж, я уж… – Уныние ты на всех будешь наводить – вот это верно. Ах, генерал, генерал! Храбрый ты какой был, сражение на Средней Подьяческой выиграл – и вдруг, что с тобой сделалось! – Таковы плоды человеческой ненасытности! Генерал сказал это таким безнадежным тоном, что все вдруг смолкли. Даже я, ничего не понимая, вздохнул. Этот унылый вид, это пепельное лицо, очевидно, скрывали какую-то тайну. Кто знает? Может быть, он ждал в этот день награды и не получил ее? – Больно? – первый прервал молчание Прокоп, обращаясь к генералу. Но генерал даже не ответил на этот вопрос. К величайшему моему удивлению и к смущению девиц, которые в одно мгновенье куда-то скрылись, он вскочил с места и начал расстегивать свой форменный сюртук. Потом расстегнул жилет, рубашку и обнажил довольно волосатую грудь. – Смотрите, молодой человек, и да будет это вам уроком! – обратился он ко мне, неизвестно почему считая меня за молодого человека, – читайте! вот здесь, пониже левого соска, – что вы видите? Я приблизился и действительно увидел нечто в высшей степени странное. В нижней части груди, в том самом месте, на которое сейчас указал генерал, замечалось четвероугольное пространство, усеянное беловатыми пупырышками вроде сыпи. Но когда генерал ударил по этому месту двумя пальцами, то пупырышки мгновенно покраснели, и я мог прочесть следующее: К СЕМУ ТЕЛУ АГГЕЛСАТАНЫ, ИВАН ИВАНОВ,ДОМОВОЙ, ЗА БЕЗГРАМОТНОСТЬЮ,ПЕЧАТЬ ПРИЛОЖИЛ.АНАФЕМА!— 470 —
|