|
И кажутся царской хламидой на нем Лохмотья раздранной одежды. 15 Не пелось ему еще так никогда, В таком расцветанье богатом Еще не сплеталася дум череда – Но вот уж вечерняя в небе звезда Зажглася над алым закатом. 16 К исходу торжественный клонится лад, И к небу незрящие взоры Возвел он, и, духом могучим объят, Он песнь завершил – под перстами звучат Последние струн переборы. 17 Но мертвою он тишиной окружен, Безмолвье пустынного лога Порой прерывает лишь горлицы стон, Да слышны сквозь гуслей смолкающий звон Призывы далекого рога. 18 На диво ему, что собранье молчит, Поник головою он думной – И вот закачалися ветви ракит, И тихо дубрава ему говорит: «Ты гой еси, дед неразумный! 19 Сидишь одинок ты, обманутый дед, На месте ты пел опустелом! Допиты братины, окончен обед, Под дубом души человеческой нет, Разъехались гости за делом! 20 Они средь моей, средь зеленой красы Порскают, свой лов продолжая; Ты слышишь, как, в след утыкая носы, По зверю вдали заливаются псы, Как трубит охота княжая! 21 Ко сбору ты, старый, прийти опоздал, Ждать некогда было боярам, Ты песней награды себе не стяжал, Ничьих за нее не услышишь похвал, Трудился, убогий, ты даром!» 22 «Ты гой еси, гой ты, дубравушка-мать, Сдается, ты правду сказала! Я пел одинок, но тужить и роптать Мне, старому, было б грешно и нестать – Наград мое сердце не ждало! 23 Воистину, если б очей моих ночь Безлюдья от них и не скрыла, Я песни б не мог и тогда перемочь, Не мог от себя отогнать бы я прочь, Что душу мою охватило! 24 Пусть по следу псы, заливаясь, бегут, Пусть ловлею князь удоволен! Убогому петь не тяжелый был труд, А песня ему не в хвалу и не в суд, Зане он над нею не волен! 25 Она, как река в половодье, сильна, Как росная ночь, благотворна, Тепла, как душистая в мае весна, Как солнце приветна, как буря грозна, Как лютая смерть необорна! 26 Охваченный ею не может молчать, Он раб ему чуждого духа, Вожглась ему в грудь вдохновенья печать, Неволей иль волей он должен вещать, Что слышит подвластное ухо! 27 Не ведает горный источник, когда Потоком он в степи стремится, И бьет и кипит его, пенясь, вода, Придут ли к нему пастухи и стада Струями его освежиться! 28 Я мнил: эти гусли для князя звучат, Но песня, по мере как пелась, Невидимо свой расширяла охват, И вольный лился без различия лад Для всех, кому слушать хотелось! — 100 —
|