|
. . . . . . Выходила молода За новые ворота, За новые, кленовые, За решетчатые: – Родной батюшка грозен И немилостив ко мне: Не велит поздно гулять, С холостым парнем играть, Я не слушаю отца, Распотешу молодца… . . . . . . Нечего сказать, отыскали песню! Да это ли только? то едут шагом, отстают на четверть версты, и вдруг пускаются вскачь, обгоняют с криком и гиканьем, и когда обгоняют, бросаются снежками в веселые, но не буйные сани. Небуйные сани после двух-трех таких обид решили защищаться. Пропустивши вперед буйные сани, нахватали сами пригоршни молодого снега, осторожно нахватали, так что буйные сани не заметили. Вот буйные сани опять поехали шагом, отстали, а небуйные сани едут коварно, не показали, обгоняя, никакого вида, что запаслись оружием; вот буйные сани опять несутся на них с гвалтом и гиканьем, небуйные сани приготовились дать отличный отпор сюрпризом, но что это? буйные сани берут вправо, через канавку, – им все нипочем, – проносятся мимо в пяти саженях: «да, это она догадалась, схватила вожжи сама, стоит и правит», говорят небуйные сани: – «нет, нет, догоним! отомстим!» Отчаянная скачка. Догонят или не догонят? – «Догоним!» с восторгом говорят небуйные сани, – «нет», с отчаянием говорят они, «догоним», с новым восторгом. – «Догонят!» с отчаянием говорят буйные сани, – «не догонят!» с восторгом говорят они. – Догонят или не догонят? На небуйных санях сидели Кирсановы и Бьюмонты; на буйных четыре человека молодежи и одна дама, и от нее-то все буйство буйных саней. – Здравствуйте, mesdames и messieurs, мы очень, очень рады снова видеть вас, – говорит она с площадки заводского подъезда: – господа, помогите же дамам выйти из саней, – прибавляет она, обращаясь к своим спутникам. Скорее, скорее в комнаты? мороз нарумянил всех! – Здравствуйте, старикашка! Да он у вас вовсе еще не старик! Катерина Васильевна, что это вы наговорили мне про него, будто он старик? он еще будет волочиться за мною. Будете, милый старикашка? – говорит дама буйных саней. – Буду, – говорит Полозов, уже очарованный тем, что она ласково погладила его седые бакенбарды. – Дети, позволяете ему волочиться за мною? – Позволяем, – говорит один из молодежи. – Нет, нет! – говорят трое других. Но что ж это дама буйных саней вся в черном? Траур это, или каприз? – Однако я устала, – говорит она и бросается на турецкий диван, идущий во всю длину одной стены зала. – Дети, больше подушек! да не мне одной! и другие дамы, я думаю, устали. — 279 —
|