|
– Ваше благородие, пожалуйте туда! – сказал мне встревоженный Илья. – Не хочет идтить! – Кто не хочет идти? – Убивец. – Какой убивец? – Кузьма… он убил, ваше благородие… Петр Егорыч занапрасну терпит… ей-богу-с… Я вышел на двор и направился к людской кухне, где Кузьма, вырвавшийся ужо из дюжих рук, рассыпал пощечины направо и налево… – В чем дело? – спросил я, подойдя к толпе… И мне рассказали нечто странное и неожиданное. – Ваше благородие, Кузьма убил! – Врут! – завопил Кузьма, – побей бог, врут! – А зачем же ты, чёртов сын, кровь отмывал, ежели у тебя совесть чистая? Постой, их благородие всё разберут! Объездчик Трифон, проезжая мимо реки, заметил, что Кузьма что-то старательно мыл. Трифон думал сначала, что тот стирает белье, но, вглядевшись, он увидел поддевку и жилетку. Ему показалось это странным: суконного не стирают. – Что ты делаешь? – крикнул Трифон. Кузьма смутился. Вглядевшись еще пристальнее, Трифон заметил на поддевке бурые пятна… – Я сейчас же догадался, что это кровь… пошел на кухню и рассказал нашим; те подстерегли и видели, как он ночью сушил в саду поддевку. Ну, известно, испужались. Зачем ему мыть, ежели он не виноват? Стало быть, крива душа, коли прячется… Думали мы, думали и потащили его к вашему благородию… Его тащим, а он пятится и в глаза плюет. Зачем ему пятиться, ежели он не виноват? Из дальнейшего допроса оказалось, что Кузьма перед самым убийством, в то время, когда граф с гостями сидел на опушке и пил чай, отправился в лес. В переноске Ольги он не участвовал, а стало быть, испачкаться в крови не мог. Приведенный ко мне в комнату, Кузьма сначала не мог выговорить от волнения ни слова; вращая белком своего единственного глаза, он крестился и бормотал божбу… – Ты успокойся, расскажи мне, и я тебя отпущу, – сказал я ему. Кузьма повалился мне в ноги и, заикаясь, стал божиться… – Чтобы мне сгинуть, ежели это я… Чтобы ни отцу, ни матери моей… Ваше благородие! Убей бог мою душу… – Ты уходил в лес? – Это правильно-с, я уходил… подавал господам коньяк и, извините, хлебнул малость; ударило мне в голову и захотелось полежать, пошел, лег и заснул… А кто убил и как, не знаю и ведать – не ведаю… Истинно вам говорю! – А зачем ты отмывал кровь? – Боялся, чтобы чего не подумали… чтобы в свидетели не забрали… – А откуда на твоей поддевке взялась кровь? – Не могу знать, ваше благородие. – Как же не можешь знать? Ведь поддевка твоя? — 243 —
|