|
– Но, идя по лесу, а не по дороге, вы могли разминуться с охотниками. – Нет-с, я всё время держался дороги, и так близко, что мог услышать не только выстрелы, но и разговор. – Стало быть, вы не предполагали, что встретитесь в лесу с женой? Урбенин поглядел на меня с удивлением и, подумав немного, ответил: – Вопрос, извините, странный. Нельзя предполагать, что с волком встретишься, а предполагать страшные несчастья невозможно и подавно: бог посылает их внезапно. Взять хоть этот ужасный случай… Иду я по Ольховскому лесу, никакого горя не жду, потому что у меня и без того много горя, и вдруг слышу страшный крик. Крик был до того резкий, что мне показалось, что меня кто-то резанул в ухо… Бегу на крик… Рот Урбенина перекосило в сторону, подбородок его задрожал. Он замигал глазами и зарыдал. – Бегу на крик и вдруг вижу… лежит Оля. Волоса и лоб в крови, лицо ужасное. Начинаю кричать, звать ее по имени… Она не движется… Целую ее, поднимаю. Урбенин захлебнулся и закрыл лицо рукавом. Через минуту он продолжал: – Негодяя я не видал… когда бежал к ней, слышал чьи-то поспешные шаги… Вероятно, это он убегал. – Всё это прекрасно придумано, Петр Егорыч, – сказал я. – Но знаете ли, следователи плохо верят в такие редкие случайности, как совпадение убийства с вашей случайной прогулкой и проч. Придумано недурно, но объясняет очень мало. – То есть как придумано? – спросил Урбенин, делая большие глаза. – Я не придумывал-с… Урбенин вдруг покраснел и поднялся. – Словно вы подозреваете меня… – пробормотал он. – Подозревать, конечно, всякого можно, но вы-то, Сергей Петрович, знаете меня уже давно… Вам грех клеймить меня таким подозрением… Вы меня ведь знаете. – Я вас знаю – это так… но мои личные мнения тут ни при чем… Личные мнения закон предоставляет только одним присяжным заседателям, в распоряжение же следователя отданы одни только улики… Улик много, Петр Егорыч. Урбенин испуганно поглядел на меня и пожал плечами. – Да какие ни были бы улики, – проговорил он, – вы должны понимать… Ну разве я могу… Я! И кого же?! Убить перепелку или кулика еще, пожалуй, можно, а человека… человека, который дороже мне жизни, моего спасения… одна мысль о котором просветляла мое мрачное состояние, как солнце… И вдруг вы подозреваете! Урбенин махнул рукой и сел. – Тут и так смерти хочется, а вы еще оскорбляете! Добро бы оскорблял незнакомый чиновник, а то вы, Сергей Петрович… Позвольте мне уйти-с! – Можете… Еще раз я допрошу вас завтра, а пока, Петр Егорыч, я должен заключить вас под стражу… Надеюсь, что к завтрашнему допросу вы оцените всю важность имеющихся против вас улик, не станете затягивать понапрасну времени и сознаетесь. Что Ольга Николавна убита вами, я убежден… Больше я вам сегодня ничего не скажу… Можете идти. — 238 —
|