|
А на нашу лебеду откликнулись.* Но я не удовлетворен. Почти все наши травы, в том числе и ядовитые, содержат крахмал, однако же ведь их не едят. Почему народ именно на лебеде остановился? Как она действует на питание? и проч. Когда приеду в Петербург, мы выдумаем вместе целый ряд вопрос<ов>. Это не мешает. И откликаются на вопросы с удовольствием, и не ради одного тщеславия. Паспорт получил*. Благодарю. Ах, какой у меня сюжет для повести!* Если б сносное настроение, то начал бы ее 1-го ноября и кончил бы к 1-му декабря. Листов на пять. А мне ужасно хочется писать, как в Богимове, т. е. от утра до вечера и во сне. Вы никому не говорите, что я приеду в Петербург. Буду жить incognito. В письмах своих к Лессингу и проч. я пишу неопределенно, что приеду в ноябре*. Осталось до дачи еще 6? мес. Значит, на пропитание надо заработать около 2 тысяч. Когда же я буду Сахалин писать? Он ждет. Нельзя ли попросить Грессера, чтобы в сутках было не 24, а 44 часа? Сейчас принимал больного. Прописал ему валенки, рукавицы, рыбий жир и соленые ванны для рук. Пусть пока присылают корректуру «Дуэли» для книжки. Значит, «Дуэль» будет печататься три недели*. Так как конец будет печататься, когда я буду в Питере*, то, быть может, я что-нибудь переделаю в нем. Напоминать ли Вам о «Каштанке»* или забыть о ней? Потеряет ли что-нибудь отрочество и юношество, если мы не напечатаем ее? Впрочем, как знаете. Прилагаемую заметку благоволите передать Лялину*. Быть может, пригодится. Прислал мне ее один газетчик. Будьте здоровы. Отчего голова болит? От дурной погоды, что ли? Анне Ивановне и всем домочадцам привет. Чехов. Если увидите брата, то сообщите ему, что тетка умирает от чахотки. Дни сочтены. Славная была женщина. Святая. Если хотите ехать в голодные губернии, то давайте поедем вместе в январе. Тогда видней будет. Чайковскому П. И., 18 октября 1891*1023. П. И. ЧАЙКОВСКОМУ 18 октября 1891 г. Москва. 18 октябрь. Мл. Дмитровка, д. Фирганг. Многоуважаемый Петр Ильич! У меня есть приятель, виолончелист, бывший ученик Московской консерватории, Мариан Семашко, великолепный человек.* Зная, что я знаком с Вами, он не раз просил меня походатайствовать перед Вами: нет ли где-нибудь в столицах, или в провинции, в Харькове, например, или где-нибудь за границей подходящего для него места, и если есть, то не будете ли Вы добры – оказать ему протекцию? Зная по опыту, как утомительны подобные просьбы, я долго не решался беспокоить Вас, но сегодня решаюсь и прошу Вас великодушно простить меня. Мне жаль и досадно, что такой хороший работник, как Семашко, болтается без серьезного дела, да и просит он меня так жалобно, что нет сил устоять. Его хорошо знает Николай Дмитриевич Кашкин. — 170 —
|