|
– Говорят о тебе, Илька! – сказал Цвибуш. – Давай сыграем им что-нибудь. Денег дадут. Кстати молчит тот скверный оркестр. Цвибуш и Илька поднялись, настроили свои инструменты и заиграли. Илька запела. Офицерство заулыбалось… Илька пела, что нет никого на этом свете красивее и храбрее австрийских военных, которые в минуту сумеют завоевать весь свет. – Прекрасно! Бесподобно! – забормотали офицеры. – Старик, ты не пой! Ты только мешаешь своим козлиным голосом! Бесподобно! – Идея! – крикнул офицер с большими седыми усами и хлопнул себя по кепи. – Клянусь честью, что это идея! И, обратясь к своим товарищам, он начал шептать им что-то… Товарищи утвердительно закивали головами. Заручившись согласием товарищей, офицер с седыми усами подошел, покачиваясь, к Ильке, взял ее за загоревшую руку и сказал: – Послушай, птичка! Мы хотим взять тебя с собою в поезд… Ты будешь нам петь и играть всю дорогу. Мы дадим тебе за это много денег. Согласна? – И, не дожидаясь ответа, офицер потянул ее за руку и повел к товарищам. – Да, да… – заговорили пьяные офицеры. – Мы дадим много денег… Ну да… – А куда вы едете? – спросила Илька. – В Боснию, кажется… Мы сами хорошо не знаем. – Нельзя! – сказал Цвибуш улыбаясь. Но офицеры не слышали Цвибуша. Они отвели в сторону улыбающуюся Ильку и принялись уверять ее, доказывать… Один взял ее за подбородок. Цвибуш, уверенный, что Илька не согласится, стоял в стороне и улыбался. Илька не согласится! На все подобные предложения она всегда отвечала до сих пор отказом. Она нравственная девушка. Но каковы были его испуг и удивление, когда Илька, звонко захохотав, вошла в вагон первого класса; она вошла и из окошка кивнула отцу… Отец побежал к ней. – Я еду, отец! – сказала она. – Садись… – Ты сумасшедшая! – сказал бледный Цвибуш, не решаясь войти в богатый вагон. – Входи! – сказали ему офицеры. Он, кланяясь и конфузясь, вошел в вагон и принялся убеждать Ильку. Но упрямая девчонка была неумолима. – Я хочу иметь миллион! – шепнула она ему. – Если у меня не будет миллиона, я умру. – Ты не получишь миллиона, сумасшедшая, но честь потеряешь! Ты потеряешь честь! Это безнравственно!.. – Не бойся, папа Цвибуш. Мужчины не увидят и не услышат от меня ничего, кроме музыки… Я решила. Поезд двинулся с места, а старик всё убеждал ее, просил, умолял. Он даже заплакал раз. – Это скучно, отец! – сказала она и отошла к офицерам. — 206 —
|