|
– Марья, кваску! Знай свое дело, молодуха! Стыдно сопли распускать! – крикнул старик. – Не маленькая! Марья с бледным, заплаканным лицом вышла и, ни на кого не глядя, подала старику ковш. Ковш заходил по рукам. Семен взял в руки ковш, перекрестился, хлебнул и поперхнулся. – Чего смеешься? – Ничего… Это я так. Смешное вспомнил. Семен закинул назад голову, раскрыл свой большой рот и захихикал. – Барыня приезжала? – спросил он, глядя искоса на Степана. – А? Что она говорила? а? Ха-ха! Степан взглянул на Семена и густо покраснел. – Пятнадцать целковых дает, – сказал старик. – Ишь ты! И сто даст, лишь бы только захотел! Побей бог, даст! Семен мигнул глазом и потянулся. – Эх, кабы мне такую бабу! – продолжал он. – Высосал бы чертовку! Сок выжал! Ввв… Семен съежился, ударил по плечу Степана и захохотал. – Так-то, душа! Больно ты комфузлив! Нашему брату комфузиться не рука! Дурак ты, Степка! Ух, какой дурак! – Вестимо дурак! – сказал отец. Послышались опять всхлипывания. – Опять твоя баба ревет! Знать, ревнива, щекотки боится! Не люблю бабьего визгу. Как ножом режет! Эх, бабы, бабы! И на какой предмет вас бог создал? Для какой такой стати? Мерси за ужин, господа почтенные! Теперь бы винца выпить, чтоб прекрасные сны снились! У барыни твоей, должно полагать, вина того тьма-тьмущая! Пей – не хочу! – Скот ты бесчувственный, Сенька! Сказавши это, Степан вздохнул, взял в охапку полсть и вышел из избы на двор. За ним следом отправился и Семен. На дворе тихо, безмятежно наступала летняя русская ночь. Из-за далеких курганов всходила луна. Ей навстречу плыли растрепанные облачки с серебрившимися краями. Небосклон побледнел, и во всю ширь его разлилась бледная, приятная зелень. Звезды слабей замелькали и, как бы испугавшись луны, втянули в себя свои маленькие лучи. С реки во все стороны потянуло ночной, щеки ласкающей влагой. В избе отца Григория на всю деревню продребезжали часы девять. Жид-кабатчик с шумом запер окна и над дверью вывесил засаленный фонарик. На улице и во дворах ни души, ни звука… Степан разостлал на траве полсти, перекрестился и лег, подложив под голову локоть. Семен крякнул и сел у его ног. – М-да… – проговорил он. Помолчав немного, Семен сел поудобней, закурил маленькую трубочку и заговорил: – Был сегодня у Трофима… Пиво пил. Три бутылки выпил. Хочешь покурить, Степа? – Не желаю. – Табак хороший. Чаю бы теперь выпить! Ты у барыни пивал чай? Хороший? Должно, очень хороший? Рублей пять за фунт стоит, должно быть. А есть такой чай, что за фунт сто рублей стоит. Ей-богу, есть. Хоть не пил, а знаю. Когда в городе в приказчиках служил, я видал… Одна барыня пила. Один запах чего стоит! Нюхал. Пойдем к барыне завтра? — 150 —
|