* * *Оставшись один, Кириллов прислушался к звуку хлопнувшей парадной двери и снял телефонную трубку. – Девяносто два – четырнадцать! Квартира Раскатовых? Это вы, Катерина Георгиевна? Да, я, Кириллов! В прошлую среду вы сказали мне, что будете моей только в том случае, если муж вам изменит. Он вам изменил. А? Да. Сейчас был у меня, рассказывал. Ну… Я думаю – подробности лично? Приезжайте! Жду. И трубка, повешенная на рычаг, звякнула – будто поставила точку, на этом проявлении Высшей Справедливости. Мальчик Казя*Вечер был, сверкали звезды, Проливая кроткий свет; Шел по улице малютка, А малютке – двадцать лет. ? ? ? ? ? ? Бог и в поле птичку кормит, Всем тепло и свет дает – В двадцать лет малютка тоже Никогда не пропадет. В. Горянский Некоторая аналогия Кази Кшечковского с рождественским замерзающим мальчиком дает возможность автору пренебречь даже такими, казалось бы, важными противоречиями, как те, что: 1) Мальчику Казе было уже 26 лет… 2) Дело происходило не под Рождество, а в июне месяце… 3) Стоял не 20-градусный мороз, а, наоборот, 28-градусная жара. Кроме же этих трех пунктов, судьба Кази Кшечковского очень напоминает судьбу бесприютного, замерзавшего и спасенного малютки. * * *Новоиспеченный помещик Кудкудахтов сидел на террасе помещичьего дома, утирал с лица обильный пот и думал: – Черт его знает, какая это сложная вещь, сельское хозяйство! Без управляющего так и не знаешь толком – косить ли сейчас или сеять, молотить или боронить… А то еще есть слово «сковородить»!.. Черт его знает, что оно значит? Чрезвычайно жалко, что старый управляющий ушел сейчас же после смерти дяди. Вот теперь и приходится перед арендаторами, кучерами и разными мужиками корчить из себя понимающего человека. Нет, заведу управляющего. Хорошо это будет и стильно: утром сижу я у окна в халате, с трубкой в зубах, пью кофе. Приходит управляющий, степенно кланяется мне в пояс и останавливается скромно у притолоки. «Ну, что, Евстигнеич, как наши дела?» – спрошу я его. – «Да все как будто хорошо, Михал Миколаич… Кочевряжинские луга все, почитай, засковородили, а нынче овсы боронить учнем… Дал бы Бог только вёдро». – «Даст Бог и вёдро» – солидно замечу я. – «А что, кучер Игнашка все пьет?» – «Пьет, барин Михал Миколаич. Пьет, подлец. Выгнать бы его следовало…» – «Выгони, Евстигнеич, дело хорошее», – говорю я, попыхивая трубкой… * * *Занятый такими мыслями, Кудкудахтов и не заметил, как во двор вошел молодой человек в песочного цвета костюмчике, лаковых полусапожках и сиреневом галстухе с красными крапинками… В руках у него был прехорошенький хлыстик. — 190 —
|