|
Действительно, наверху все уже приходило к концу. Стулья задвигались, и под столом немного посветлело. Сначала уплыли неуклюжие коровьи ноги тетки, потом дрогнули и стали на каблучки голубые ножки. За голубыми ножками дернулись, будто соединенные невидимой веревкой, лакированные туфли а там застучали, загомозились американские, желтые – всякие. Димка доел совсем размокшую сдобу, попил еще из лужицы и принялся укачивать верблюда, прислушиваясь к разговорам. – Если устали, – слышал он голос матери, – так прилягте тут на диване – никто беспокоить не будет. Мы переходим в гостиную. – Да как-то… этого. Неловко. – Чего там неловко – ловко. – Ей-Богу, как-то не тово… – Чего там – не того. Дело праздничное. – Я говорил – не надо было мешать мадеру с пивом. – Пустое. Поспите, и ничего. Я вам сейчас с Глашей подушку пришлю. Топот многочисленных ног затих. Потом послышалось цоканье быстрых каблучков и разговор: – Вот вам подушка, барыня прислала. – Ну, давай ее сюда. – Так вот же она. Я положила. – Нет, ты подойди сюда. К дивану. – Зачем же к дивану? – Я хочу христ…ее…соваться! – Уже христосовались. Так нахристосовались, что стоять не можете. Неописуемое удивление послышалось в убежденном голосе гостя: – Я? Не могу стоять? Чтобы у тебя отец на том свете так не стоял, как… Ну, вот смот…три!.. – Пустите, что вы делаете?! Войдут! Судя по тону Глаши, она была недовольна тем, что происходило. Димке пришло в голову, что самое лучшее – пугнуть хорошенько предприимчивого гостя. Он схватил верблюда и брякнул его об пол. – Видите?! – взвизгнула Глаша и умчалась, как вихрь. Укладываясь, гость ворчал: – Ай, и дура же! Все женщины, по-моему, дуры. Такую дрянь всюду развели… Напудрит нос и думает, что она королева неаполитанская… Ей-Богу, право!.. Взять бы хлыст хороший да так попудрить… Трясогузки! Димке сделалось страшно; уже стало темнеть, а тут кто-то бормочет под нос непонятное… Лучше уж уйти. Не успел он подумать этого, как гость, пошатываясь, подошел к столу и сказал, будто советуясь сам с собой: – Нешто коньячку бутылочку спулить в карман? И коробка сардин целая. Я думаю, это дурачье и не заметит. Что-то коснулось его ноги. Он выронил сардины, испуганно отскочил к дивану и, повалившись на него, с ужасом увидел, что из-под стола что-то ползет. Разглядев, успокоился: – Тю! Мальчик. Откуда ты, мальчик? – С-под стола. – А чего ты там не видел? – Так, сидел. Отдыхал. — 289 —
|