|
На другой день я поехал во Фьезоле и зашел в тот самый ресторанчик, хозяин которого таким подлым образом подсунул мне «слугу». Я уселся за стол – и снова появился кланяющийся, извивающийся хозяин. – Эй, вы, – поманил я его пальцем. – Что это за чертова слугу вы мне подсунули, а? Он приложил руки к сердцу. – О, синьор! Он прекрасный человек, – добрый, честный и непьющий… – Да что мне в его честности, когда он палец-о-палец ударить не может. Именно – не может… Не «не хочет», a «не может». Вы говорили – я господин, и мне нужно слугу; a подсунули мне господина, у которого я играю роль слуги, потому что нет такой вещи, которую бы он мог сделать. – Простите, синьор… Он может кое-что сделать и очень хорошо даже… Но это вам совсем не нужно. – Что же это такое? – Да уж я не знаю – говорить ли? Не хочется хорошего парня конфузить. Я ударил кулаком по столу. – Да что вы все, черт побери – сговорились, что ли!! Он умалчивает о своей бывшей профессии, вы тоже скрываете… Может быть, он железнодорожный вор или морской пират!! – Сохрани Боже! Он служил по церковному делу и ничем дурным не занимался. Криком и угрозами мне удалось вытянуть у хозяина всю историю. Удивительная история, глупейшая история, Надо тебе сказать, что вся Италия от больших городов, как Рим, Венеция, Неаполь – до самых маленьких – живет исключительно туристами. Туристы, это та «обрабатывающая»' промышленность, которой кормится вся Италия. Все направлено к уловлению туриста. Их серенады в Венеции, развалины в Риме, грязь и шум Неаполя – все это во славу форестьера во имя его кошелька. Каждый город, каждый квартал в городе имеет свою достопримечательность, которая за две лиры, за лиру, за мецца-лиру – показывается всякому шалому любопытствующему путешественнику. В Вероне показывают могилу Джульеты, в со боре св. Марка место, где на коленях стоял Фридрих Барбароса или еще кто-то… История, живопись, скульптура, архитектура – все идет в ход. Есть в северной Италии городишка – такой маленько такой скверный, что его даже и на картах стыдятся указывать. Даже не городишка, a нечто вроде деревни. И вот деревушка эта стала чахнуть. От чего может чахнуть итальянская деревушка? От безтуристья. Есть турист – сыты все; нет туриста – ложись и помирай. И все население деревушки со скорбью и тоской видело, как каждый день мимо них проносились поезда, битком набитые туристским мясом; останавливались на минуту и, не выкинув ни одного англичанина или немца – мчались дальше. — 146 —
|