|
Клинков и Подходцев занимали в гостинице большой угловой номер с двумя кроватями. Квартиру, в которой жили все трое, сейчас же после свадьбы Громова оставили, мотивируя это тем, что в ней «трупиком пахнет». Причина была несколько иная: просто каждый угол, каждая вещь напоминала о безвозвратно потерянном друге, и эти воспоминания давили обоих друзей, дышали прямо в лицо могильным запахом. В новой обстановке дышалось легче. Клинков, дождавшись сумерек, затопил камин и уселся перед ним в кресле, приняв позу самого безнадежного отчаяния. Подходцев, вытянувшись во весь свой длинный рост, лежал на диване. Беседа, конечно, шла о Громове. – Но ведь может же он ее бросить? – глядя застывшим взором на красные уголья, пробормотал Клинков. – Не бросит, – отвечал Подходцев. – Ради нас даже? – Не бросит. – Однако ты же вот разошелся с женой. – Я – дело другое. А его эта трясина засосет… медленно, но верно. Такой уж он человек. – Такое у меня настроение, – прошептал Клинков, – что хочется биться головой об стенку. – Бедная, – вздохнул Подходцев. – Кто?! – Стенка. – Ты всегда так плоско остришь? – Только для тебя. Кесарево кесарю, как говорил Громов. – Громовские шутки были во сто раз умнее. Из полураскрытых по случаю жары дверей послышался голос: – Раньше вы мне таких приятных вещей не говорили. – Громушка, милый!! Пришел! Вспомнил о нас?! – Можете же себе представить, как я вас люблю, если даже радости медового месяца не удержали меня около обожаемой жены. И столько тоски слышалось в этой легкомысленной фразе, что сердца обоих друзей болезненно сжались. – А жена твоя, как… – стараясь быть светским, спросил неуклюжий Клинков. – Здорова? Хорошо себя чувствует? Громов отвечал самым серьезным тоном: – Благодарствуйте, недурно. Кланялась вам. Может быть, навестите нас? – Почтем за честь, – вежливо отвечал Подходцев. – Да некогда все, дела, знаете… – Скажите! А вы чем сейчас заняты? – Открыл богатое месторождение меди. – Что вы говорите? Где? Далеко? – Совсем близко. В голове у Клинкова. – И много добываешь? – Не очень. Место сырое, к сожалению. Водянка головы начинается. Все трое, как воробьи, забывшие о еще громыхающем вдали громе, повеселели и зачирикали, запрыгали по веткам, но новый удар грома, еще более грозный, раздался в этот момент… Выразился он в довольно тихом стуке в дверь, стуке, в первый момент даже не услышанном за общим смехом. — 131 —
|