|
– Первые два дня она тебя с собой брала, когда ездила по делам, а теперь все сама да сама… – Может, она боится затруднять Подходцева, – задумчиво предположил Громов, набирая из колоды сразу семь карт. – Не симптоматично ли, – криво усмехнулся Подходцев, – что ты, Громов, как раз в эту минуту остался в дураках. – Ты предполагаешь, что в эту минуту? – злобно подхватил Клинков. – Я думаю – раньше. Громов бросил карты на пол и вскочил с места. – Ну, так я же вам скажу, что вы оба свиньи и самые грязные лицемеры. Как?! Вы меня упорно называете глупцом, упорно смеетесь надо мной… А вы?!! Ты, Подходцев, разве ты не пробродил от семи до девяти часов вечера по нашей улице?! – Я папиросы покупал! – Два часа? За это время можно купить целую табачную фабрику!! А Клинков?! Раньше он сравнивал детей с клопами, говорил, что они «заводятся» и что их нужно шпарить кипятком – что заставляет его теперь возиться с девочкой, как нянька? Откуда этот неожиданный прилив любви к детям?!! – Я всегда любил ухаживать за детьми, – попробовал вставить свое слово Клинков в этот шумный водопад. – Да! Когда им было больше восемнадцати лет! Разве я не вижу, что Подходцев все смотрит в потолок да свистит какую-то дрянь, а когда она приходит, он расцветает и прыгает около нее, как молодой орангутанг. Разве не заметно, что Клинков, под видом сочувствия к ее горю, то и дело просит «ручку» и фиксирует поцелуй так, что всех тошнит… И вот, оказывается, что вы оба правы, вы в стороне, а я – неудачный ухаживатель, предмет общих насмешек… и… и… – Выпей воды! – холодно посоветовал Подходцев. – К черту воду!! – Мне эта истерика надоела, – сверкнув глазами, заявил Подходцев. – Я сейчас ложусь спать, и, если кто-нибудь еще вздумает оглашать воздух воплями, я заткну тому глотку своим пиджаком. – Вся эта история чрезвычайно мне не нравится, – заявил вдруг тихо сидевший на своей кровати Клинков. – В воздухе пахнет серой и испорченными отношениями. Эта атмосфера не по мне. Вы как хотите, а я уеду. Сыт я по горло. Завтра сообщу свой адрес, а сегодня – прощайте. Подходцев язвительно улыбнулся… – Ага! Опять к дяде? Клинков, не обращая на эти слова никакого внимания, сказал с озабоченным видом: – Если девчонка вдруг проснется, пока мать не пришла, и начнет плакать, заткните ей рот мармеладом – у меня тут на шкапу для нее припасена коробка… Заверьте ее, что мать вернется с минуты на минуту. А то терпеть не могу этого визга. — 108 —
|