|
Я успокоил ее несколькими ласковыми словами, погладил ее мокрые волнистые волосы и, бережно подняв на руки, перенес в домик. Она притихла и молча следила за мной своими печальными глазами, в которых светился ужас. При свете лампы я подробнее рассмотрел мою пленницу. Она была точно такого типа, как рисуют художники: белое мраморное тело, гибкие стройные руки и красивые плечи, по которым разметались волосы удивительного, странного, зеленоватого цвета. Вместо ног у нее был длинный чешуйчатый хвост, раздвоенный на конце, как у рыбы. Признаться ли? Эта часть тела не произвела на меня приятного впечатления. Но, в общем, передо мной лежало преаппетитное создание, и я благословлял провидение, что оно послало такое утешение одинокому бродяге и забулдыге. Она лежала на моей постели, блестя влажным телом, закинув руки за голову и молча поглядывая на меня глазами, в которых сквозил тупой животный страх. – Не бойся! – ласково сказал я. – Старина Кранц не сделает тебе зла. И я прильнул губами к ее полуоткрытым розовым губкам. Гм… Признаться ли вам: многих женщин мне приходилось целовать на своем веку, но никогда я не чувствовал такого запаха рыбы, как в данном случае. Я люблю запах рыбы – он отдает морем, солью и здоровьем, но я никогда бы не стал целоваться с окунем или карасем. – Я думаю, – спросил я, нерешительно обнимая ее за талию, – вы питаетесь главным образом рыбой? – Рыбы… – пролепетала она, щуря свои прекрасные печальные глаза. – Дай мне рыбы. – Ты проголодалась, бедняжка? Сейчас, моя малютка, я принесу тебе… Я достал из ящика, служившего мне буфетом, кусок холодной жареной рыбы и подал ей. – Ай, – закричала она плаксиво. – Это не рыба. Рыбы-ы… Дай рыбы. – Милая! – ужаснулся. – Неужели ты ешь сырую рыбу?.. Фи, какая гадость… Тем не менее пришлось с большими усилиями достать ей живой рыбы… Как сейчас помню: это были карась и два маленьких пескаря. Она кивнула головой, схватила привычной рукой карася и, откусив ему голову, выплюнула, как обыкновенная женщина – косточку персика. Тело же карасиное моментально захрустело на ее зубах. Вы морщитесь, господа, но должен сказать правду: пескарей она съела целиком, с головой и внутренностями… Такой уж, видно, у них обычай. – Воды, – прошептала она своими коралловыми губками. – Воды… «Беднягу томит жажда», – подумал я. Принес ей большую глиняную кружку, наполненную водой, и приставил заботливо ко рту. Но она схватила кружку и, приподнявшись, с видимым удовольствием окатила себя с хвоста до головы водой, после чего рухнула обратно на постель и завизжала от удовольствия. — 39 —
|