|
Иногда Вильсон просил кого-нибудь перелистать наугад книгу, выбрать одно предложение и прочитать его про себя, и Бэйрфут, не сомневаясь ни секунды, пересказывал эту фразу. Также он читал выбранные публикой куски из Библии, псалом, спетый кем-то про себя, расписку от торговца или любовное письмо пятидесятилетней давности, лежащее в сумке у какой-то старушки. Поговаривали, что существует какая-то связь между этими фокусами и так называемой гелиографией — гелиографическое ателье Германа Байоли находилось тут же неподалеку, рядом с шатром. Другие утверждали, что все подстроено с самого начала, что добровольцы из публики за деньги выставляют напоказ свой срам. Шли слухи о вмешательстве темных сил, и во многих деревнях священники запрещали своим прихожанам посещать цирковые представления. Вызывал определенные осложнения и трюк, когда Эркюль определял содержимое карманов у публики. Барнабю Вильсон просил кого-нибудь из добровольцев думать о вещах, лежащих в кармане брюк или в сумке, и шотландский телепат, удерживая мелок пальцами ног, без промедления писал названия этих предметов на грифельной доске. Этот парадный номер не раз ставил волонтеров из публики в неловкое положение: как-то раз, к примеру, сэр Бэйрфут обнаружил украденные часы-луковицу в кармане у жандарма, порнографические открытки в околыше шляпы капеллана и пачку любовных записок замужней женщины в школьном ранце ее покрасневшего, как рак, шестнадцатилетнего любовника, приходившегося к тому же троюродным племянником ее мужу, бургомистру. Он, как правило, заканчивал свое триумфальное выступление игрой на французских клавикордах. Омываемый волнами пронзительной тоски по Генриетте Фогель, он перекладывал на грустный лад любой мотив, который кто-то из публики мурлыкал про себя по просьбе Барнабю Вильсона. Ему было совершенно безразлично, была это брызжущая весельем кадриль или бодрый марш, что мурлыкал себе под нос затесавшийся в публике проезжий английский офицер; в его исполнении любая мелодия звучала, как переложенные на музыку стихи о любви. Он повергал публику в такое волнение, что несколько пар сразу после представления объявили о помолвке. После этого аудитория была настолько растрогана, что никто уже не слушал заключительных пояснений Барнабю Вильсона о теориях Ламарка, доказывающих, что люди и звери имеют общее происхождение, что читать мысли могут все, стоит только захотеть, поскольку в далеком прошлом, когда еще не был изобретен звучащий язык, такое чтение мыслей было единственным способом общения. — 90 —
|