Ясновидец. История удивительной любви

Он сосредотачивается на спящих в другом флигеле: фон Бюлов, мысленно отмечает он, спит совершенно спокойно. Барону почти никогда ничего не снится, а если и снится, то сны его ясны и упорядочены, как грамматика. Но управляющего на месте нет.

Тревога начинает вгрызаться в его безоблачное счастье. Почему фон Бюлов никогда ничего не заподозрил? Для современных деловых людей время — понятие вполне приручаемое, они относятся ко времени совсем не так, как это было до них. Временем можно управлять и изменять его, его можно, как сосуд, наполнить планами и решениями, призванными принести выгоду. Время — деньги, часто повторяет барон, приводя в растерянность свое окружение; никто из них никогда и не подозревал, что может существовать подобная связь.

Эркюль в растерянности оглядывается.

Где же управляющий?

У кухонной двери! внезапно осеняет его.

И где-то в доме, в каком-то помещении, о существовании которого он до этого не знал, он видит обезьяну и какого-то незнакомого человека. Его сердце начинает лихорадочно биться, он бежит изо всей силы, насколько только позволяют его карликовые ножки, назад, вверх по лестнице, через коридор, где деревья разыгрывают на стенах индонезийский театр теней. Он спотыкается и ударяется о секретер, что-то неуклюже шевелится в углу, ну конечно, это одна из разукрашенных драгоценностями черепах.

Он дышит, как астматик, его крошечным легким не хватает воздуха, что-то булькает у него в горле, кажется, что он вот-вот издаст крик, что совершенно невероятно, у него же фактически нет гортани. Дверь открыта, как он ее и оставил, но книжный шкаф отодвинут, и в открывшемся темном зеве видна потайная лестница, он никогда раньше ее не видел. Комната купается в лунном свете. На постели, все еще в его маске, лежит Генриетта.

Он вдруг перестает различать цвета, он видит все черно-белым, как будто вновь глядит вороновыми глазами, и первый раз в жизни из его горла вырывается крик, настолько страшный, что уже через минуту сбегается челядь. Она лежит совершенно неподвижно, свернувшись в калачик, совершенно неотличима от карлика в маске.

На полу валяется бритва. Перепуганная обезьяна отчаянно карабкается по шторе. Горло девушки перерезано до позвонков.

VII

Христианский Вестник, Ратибор, 14 января

Трагическое самоубийство или зверское убийство?

Загадочная смерть, случившаяся неделю назад, разделила жителей нашего города на два лагеря и вызвала к жизни яростные споры о преступности в нашу эпоху. На праздник Крещения арендатор Й. Лангемюллер обнаружил труп неизвестного мужчины, повешенный на дереве на кладбище в соседней деревне Егерсдорф. Лангемюллер, исполняющий обязанности звонаря и всемерно уважаемый за свое героическое поведение во время лесного пожара в прошлом году, немедленно вызвал пристава Кёлера и пастора Хайнеманна. Они сразу опознали в погибшем С. Моосбрюггера, бывшего надзирателя дома призрения для душевнобольных в Ратиборе, о чьем исчезновении еще на второй день Рождества было заявлено его братом.