|
Вначале Иш-Кук шла молча в стороне от юноши. Но когда процессия выбралась на сакбе, она придвинулась к Хун-Ахау поближе и весело прошептала: — А я тоже рабыня! Хун-Ахау недоуменно взглянул на девушку. На ее миловидном личике, озаряемом по временам багровыми бликами от факела, блуждала слабая улыбка; взгляд обычно бойких глаз был потуплен. Не дождавшись ответа от Хун-Ахау, Иш-Кук искоса взглянула на него и легко положила ему руку на плечо. — Я ведь тоже рабыня, — жалобно повторила она, — почему ты держишься в стороне от меня, Хун-Ахау? Хун-Ахау слегка отодвинулся — ему почему-то стало неловко — рука девушки бессильно упала вниз, и он, невольно понижая голос, сказал: — Я вовсе не держусь в стороне от тебя, девушка, просто мы не встречались с тех пор, как ты привела меня к владычице. — Раб должен думать только о равных себе, — наставительно продолжала после небольшой паузы Иш-Кук. — Скажи, ты иногда думаешь о чем-нибудь непозволительном? — Я? — искренне удивился Хун-Ахау. — Конечно, нет! — Но в ту же самую минуту ему в голову пришла мысль, что если Иш-Кук тоже рабыня, то под словом «непозволительное» она имела в виду свободу, и он торопливо поправился: — Хотя да, иногда думаю. Иш-Кук торопливо отодвинулась от юноши («Испугалась!» — подумал Хун-Ахау), но после нескольких шагов девушка приблизилась к нему снова. — И о чем же непозволительном ты думаешь? — спросила она внезапно охрипшим голосом. — О свободе для себя и других, — ответил ей взволнованно шепотом Хун-Ахау. — О свободе? — протяжно сказала Иш-Кук, что-то обдумывая. — Ах, да, конечно, о свободе… — Легкая усмешка тронула ее губы. — Мы все мечтаем о свободе. Но я говорила о другом: не любишь ли ты девушку из какого-нибудь знатного рода? Вот что я называла непозволительным. — Девушку из знатного рода? — снова удивился Хун-Ахау. — Конечно, нет. Да я и не видел ни одной из них! Этот ответ, по-видимому, успокоил Иш-Кук. Она помолчала несколько минут и потом, на мгновение внезапно прижавшись к юноше, сказала: — Не забывай меня, Хун-Ахау, помни, что я твой друг и всегда буду рада помочь тебе… Хун-Ахау кратко поблагодарил, и остаток пути они прошли молча. Юноша раздумывал, можно ли полностью довериться Иш-Кук. Будет ли она действительно его другом? Почему она так сдержанно говорила о свободе? Боялась предательства с его стороны? Но ведь он сам говорил с ней вполне откровенно. Хун-Ахау понимал, что Иш-Кук могла бы стать неоценимой помощницей в его замыслах; за ней не так следят, она передала бы весточку его друзьям и рассказала бы ему о том, как живут они. Но как ни заманчиво все это было, Хун-Ахау не мог решиться; что-то в словах Иш-Кук или, может быть, даже не в словах, а в тоне, каким они были произнесены, ему не нравилось. И он решил сперва внимательно приглядеться к девушке. — 52 —
|