|
Сильно удивлялись также наши капитаны и солдаты, как мало золота идет в общий раздел. Кое-кто даже предлагал отдать все инвалидам и больным. Ведь на всадника приходилось лишь по 80 песо, а на арбалетчиков, аркебузников и щитоносцев по 60 или 50 песо, я точно не помню. Конечно, это было ничтожно; и против Кортеса, а также казначея Хулиана Альдерете возникло, как и раньше, подозрение, будто многое и лучшее они утаили. А тут еще поджигали прежние сторонники Диего Веласкеса, губернатора Кубы, и те, что прибыли вместе с Нарваэсом и после, и вышла порядочная сумятица. Кортес в то время жил в большом дворце в Койоакане, стены которого только что были заново побелены. На них и появлялись каждое утро новые пасквильные надписи. То говорилось: "Порядок в мире всюду точный, луне не быть солнцем заочно. Так и Кортеса смешно старание доном Карлосом быть Новой Испании". Или: "Плох обманутый воитель: не ликует, больше тужит. Побежденный победитель, кто Кортесу верно служит". Или: "Наш Кортес генерал-капитан все вдвойне забирал; теперь же дал себе волю: забрал "королевскую" долю". Или так: "Эх, ты, моя доля, "доля золотая"... Чья такая воля ее умчала злая?!" Подобных надписей появлялось так много, что Кортес как бы привык к ним и нередко сам приписывал ответы. Но почему-то вдруг он рассвирепел и под страшным наказанием запретил нарушать дисциплину пачканьем стен. Отсутствие добычи угнетало нас вдвойне, так как все залезли в неоплатные долги ввиду неслыханной дороговизны. О покупке лошади или оружия нельзя было мечтать: за арбалет надо было платить 50 или 60 песо, за аркебузу - 100, а за лошадь - 800 или 900 песо и за меч - 505; хирург и аптекарь заламывали несуразные цены; всюду теснили нас надувательство и обман. Кортес составил особую комиссию из двух заведомо почтенных персон, и она должна была проверить все претензии; из назначенных одним был - "Санта Клара", личность очень известная, а другим был - некий де Льерна, также весьма известная персона; объявлен был денежный мораторий на два года, снижены проценты, выданы кое-какие ссуды. Но общее положение улучшилось мало, а посему Кортес решил новые средства извлечь из провинций, учредив там ряд колоний. Для этой цели он приказал Гонсало де Сандовалю идти в Туштепек, покарать несколько гарнизонов мешиков, которые убивали наших, когда нас выбили из Мешико, и основать поселение - 78 человек и 6 женщин из Кастилии, из прибывших с Нарваэсом, заселили городок под названием Медельин6, переехав по Коацакоалькосу и поселившись у гавани; также Кортес приказал Кастаньеде и Висенте Лопесу идти завоевывать провинцию Пануко; и приказал Родриго Рангелю, находившемуся в Вера Крусе, как и прежде, быть там, направив к нему Педро де Ирсио; и приказал Хуану Альваресу Чико отправляться в Колиму7, а Вильяфуэрте - в Сакатулу, и Кристобалю де Олиду отправляться в Мичоакан8. Уже в это время Кристобаль де Олид был женат на португалке, которую звали донья Фелиппа де Араус или Сараус, что было тогда незаконно в Испании. И послан был Франсиско де Ороско заселять Оашаку9. Во всех этих провинциях завоевание Мешико считали делом немыслимым. Когда же всякие сомнения на этот счет исчезли, местные касики и сеньоры перепугались и слали послов за послами с изъявлением покорности и богатыми подарками. Брали они с собой и своих сыновей и показывали им поверженный Мешико, как в древности смотрели разрушенную Трою. — 195 —
|