|
Пока коренные жители долины Куско варились в этой диалектике, Уари отгораживалось стеной от долины. Среди пастухов высокогорий были и инки. Инкский миф сообщает нам, где находились их истоки (глава 5). В то время как властители Уари окружали изысканно красивую долину Виль-камайу, инкский миф повествует, что военный вождь по имени Апотамбо, отец Манко Капака, принял от Виракочи посох, которым его сын создаст Куско. Его народ был грубой и готовой к испытаниям массой («вассалами»), не желавшей пребывать под башмаком у кого бы то ни было , включая Тиауанако , но Апотамбо видел мудрость в том, чтобы вывести его к свету. Поскольку Виракоча оставил землю, дух его правления был передан инкам. И, если выбор врагов есть показатель убеждений, тогда вполне справедливо, что инки решили придерживаться наследия Тиауанако. В решающий момент их исто рии у них не было более заклятых враго в, чем чанкас, прямые по томки властителей Уари. Словно в предзнаменовании своего будущего, инки будут единственным народом нагорья, обитавшим на острове относительного спокойствия на протяжении столетий до учреждения своей империи. Поселения в центральной части долины не были защищены, что свидетельствует о том, что инки, прибывая в долину после падения Уари, уже вовсю проводили экспериментирование с некой уникальной формой государственности. Отчасти из-за слепого случая географической природы, отчасти по причине исторической случайности, а отчасти вследствие замечательных качеств уникального человека — Инки Пачакути, «Владыки-Опрокидывателя Про странств а-Времени» — инки представляли тот народ, которому судьба уготовила величие. В то же время они были людьми, со всеми присущими им недостатками и противоречиями. Если у них и имелись гелиотропные инстинкты, сближавшие их с Тиауанако, они тем не менее были слишком практичными, чтобы игнорировать реальполитик своего времени. Они знали и тень и свет, и как ими пользоваться. То, что действительно отличало инков от других народов, так это их готовность рисковать всем. Это качество, внушает уважение, даже если оно способствует трагедии. Ниже я пытаюсь обрисовать масштабы этой трагедии и как я узнал об этом. Мой интерес к инкскому пророчеству вырос из его очевидной связи с изменениями в андской космоло гическо й мысли, ускоренным прав лением Уари и соответствующим ем у ущербом, нанесенным андскому обществу. Составление космологического оправдания войны выпустило темных демонов человеческой природы на небесный свод. Что еще, кроме духа погибели, могло стать плодом такого деяния? По моему разумению, инкское пророчество воплотили именно такое понимание, но если я и позволил увлечь себя в этом направлении, то неохотно. Историки инков долгое время расценивали пророчество Инки Виракочи как некий лакмусовый тест на доверчивость. — 241 —
|