Гунны

Что касается священного меча, история эта изложена Приском, но текст был утрачен. Однако ее, к радости историков, пересказал Иордан:

«Историк Приск рассказывает, что меч этот был открыт при таком случае. Некий пастух, говорит он, заметил, что одна телка из его стада хромает, но не находил причины ее ранения; озабоченный, он проследил кровавые следы, пока не приблизился к мечу, на который она, пока щипала траву, неосторожно наступила; пастух выкопал меч и тотчас же принес его Аттиле. Тот обрадовался приношению и, будучи без того высокомерным, возомнил, что поставлен владыкою всего мира и что через Марсов меч ему даровано могущество в войнах».

Иордан же сохранил и описание самого Аттилы (тоже, вероятно, со слов Приска):

«Был он мужем, рожденным на свет для потрясения народов, ужасом всех стран, который, неведомо по какому жребию, наводил на все трепет, широко известный повсюду страшным о нем представлением. Он был горделив поступью, метал взоры туда и сюда и самими телодвижениями обнаруживал высоко вознесенное свое могущество. Любитель войны, сам он был умерен на руку, очень силен здравомыслием, доступен просящим и милостив к тем, кому однажды доверился. По внешнему виду низкорослый, с широкой грудью, с крупной головой и маленькими глазами, с редкой бородой, тронутый сединою, с приплюснутым носом, с отвратительным цветом [кожи], он являл все признаки своего происхождения. Хотя он по самой природе своей всегда отличался самонадеянностью, но она возросла в нем еще от находки Марсова меча, признававшегося священным у скифских царей»[504].

Портретов Аттилы не сохранилось, хотя известно, что по крайней мере один существовал. После завоевания Медиолана Аттила увидел в городе картину, на которой были изображены римские императоры, сидящие на золотых тронах, у их ног лежали мертвые скифы. Аттиле так понравилась эта идея, что он тут же призвал художника и приказал написать себя и римских императоров, которые несут на плечах мешки с золотом и высыпают к его ногам[505].

Иордан так называет Аттилу: «повелитель всех гуннов и правитель – единственный в мире – племен чуть ли не всей Скифии, достойный удивления по баснословной славе своей среди всех варваров»[506]. Он пишет, что гуннский вождь был «замечательно изобретательным в военных делах»[507]; «говорили, что войско его достигало пятисот тысяч». Правда, современные историки считают это число завышенным[508].

Аттила искренне считал, что правитель должен обладать всей полнотой власти над подданными, и называл жителей своей державы своими рабами. Так, требуя выдачи перебежчиков, он заявлял, что «не позволит, чтоб его рабы действовали на войне против него»[509].