Гунны

В те дни, когда Приск общался с гуннским вождем, Аттила еще не приступил к покорению Западной империи. От своих предшественников он унаследовал огромную, хотя, вероятно, достаточно рыхлую державу, которую к описываемому времени изрядно расширил. Границы ее можно восстановить лишь очень приблизительно. На западе еще дядя Аттилы Октар граничил с бургундами, которые обитали по обе стороны Рейна. Напомним, что в 430 году бургунды разгромили гуннов, но пятью годами позже Аэций и гунны стерли Бургундское королевство с лица земли. Бургундские земли на левобережье Рейна гуннам не достались[501], и западная граница гуннов, судя по всему, проходила по Рейну. Паннония, по договору с Аэцием, принадлежала Аттиле с самого начала его правления. На севере его земли включали, по сведениям Приска, некие «острова, находящиеся на Океане». Что за острова имелись в виду, никто не знает. В свое время высказывались предположения, что речь могли идти о Британии или островах Балтийского моря[502]. Однако сейчас считается, что в Центральной Европе власть гуннов вряд ли распространялась севернее Среднедунайской низменности. На северо-востоке Аттила еще в середине сороковых годов покорил акациров, живших в верхнем и среднем течении Оки. Археологи прослеживают следы гуннов и севернее, в среднем течении Волги. Надо думать, что Поднепровье, Подонье и вообще все Причерноморье и Приазовье тоже подчинялись Аттиле.

Приск передает слова одного из западных римлян, сказанные в 448 году: «…Великое счастие Аттилы, и происходящее от этого счастия могущество до того увлекают его, что он не терпит никаких представлений, как бы они ни были справедливы, если они не клонятся к его пользе. Никто из тех, которые когда?либо царствовали над Скифиею <…> или над другими странами, не произвел столько великих дел, как Аттила, и в этакое короткое время. Его владычество простирается над островами, находящимися на Океане, и не только всех Скифов, но и Римлян заставляет он платить себе дань. Не довольствуясь настоящим владением, он жаждет большего, хочет распространять свою державу и идти на Персов».

На персов Аттила не пошел, но римляне всерьез опасались, что он может это сделать и тем самым умножит свое могущество. Другой собеседник Приска говорил:

«…Покорив Мидов, Парфов и Персов, Аттила свергнет с себя имя и достоинство, которым Римляне думали почтить его, и принудит их, вместо полководца, называть себя царем; ибо он сказал уже, во гневе своем, что полководцы царя (императора Феодосия II. – Авт. ) его рабы, а его полководцы равны царствующим над Римлянами, что настоящее его могущество распространится в скором времени еще более и что это знаменует ему Бог, явивший меч Марсов, который у Скифских царей почитается священным»[503].